видно лучше всего. Влада с Терезой забрались по крутому склону к ивовым зарослям и, ожидая шоу, стали плести венки из полевых цветов.
– Только не выбрасывай, – Влада протянула венок семилетней Катюше. – После праздника бросишь его в воду. Если не утонет, значит, будешь жить со своим суженым долго и счастливо.
Глаза Кати расширились от мысли о том, что у нее может быть суженый, и Влада отвернулась, чтобы скрыть улыбку.
В полдвенадцатого под бойкие молодецкие крики Стас поджег гору колес. Пламя, треща, поползло вверх. Потом кто-то крикнул «начинается!», и малышня побежала туда, где готовилась прыгнуть через костер первая пара. Парень взял девушку за руку, и Влада едва заметно вздохнула: сколько же бесконечно долгих минут пройдет, прежде чем она вернется на Белую Дачу и сможет вот так же взять руку Марка, приблизиться к нему и снова замереть на божественно опасном расстоянии от его губ…
– Господи, как же с ним здорово целоваться! – простонала Тереза.
– С кем? – спросила Влада и почувствовала, как кровь приливает к щекам.
– С кем, с кем… Со Стасом, конечно, – Тереза подперла щеку рукой. Ее глаза были печальные и счастливые одновременно. – У него такие губы… Словно они нагрелись на солнце: горячие и в то же время жесткие. И нежные. Каждый раз смотрю на него, и у меня внутри все переворачивается. За что мне такое счастье, а, подружка?
Влада опустила глаза. Наверняка, ее щеки рдели, как угли в костре. И поделом. Еще в день приезда могла сдержаться, а не бросаться в объятия к первому встречному. А второго раза не то что Тереза – она сама себе простить не может. Знала же, что Стас – парень ее подруги, но уступила, поддалась… Потому что сама хотела. Потому что желание плоти оказалось сильнее морали. И кто она после этого?
Не успела Влада ответить на свой немой вопрос, как малыши схватили Терезу за руки и потащили участвовать в каком-то конкурсе. Минуту спустя появился Стас, усталый, довольный. Он машинальным движением подтянул колени полотняных штанов и сел рядом, почти касаясь Влады плечом.
– Все-таки есть что-то в этих деревенских праздниках, правда? – спросил он.
Влада протянула Стасу травинку.
– А сам-то не из деревенских?
– Не-е-т. – Стас улыбнулся и зажал травинку в уголке губ. – Я деревню не очень-то любил – пока сюда не попал. Витиеватая история. – Он пальцем нарисовал в воздухе спираль.
– Попал? – Влада взглянула на Стаса с любопытством.
– Ага. На спор, – нехотя продолжил он. – Хотел открыть ночной клуб, пошел к отцу за ссудой, а он сказал, что позволит мне руководить клубом, только если я научусь руководить стадом баранов. Вот такое у него было чувство юмора. – Стас взъерошил себе волосы на макушке и уставился на огонь. – Вообще-то, ему плевать на баранов, он лошадей обожал. Милая – его подарок.
Влада обхватила колени руками и украдкой стала рассматривать лицо Стаса, загорелое, упрямое, со следами копоти на щеках. Она все еще судила о нем по первому впечатлению – разгильдяй, ловелас, в грош не ставит чувства других людей – но сейчас ей показалось, что все не так просто. «Надо бы расспросить о нем, если, конечно, Тереза способна вспомнить о чем-нибудь, кроме его поцелуев», – подумала Влада и непроизвольно посмотрела на губы Стаса, которые, по описанию подруги, были горячими, как солнце.
– Ты решила, как поступить с Дачей? – спросил Стас – и оглянулся раньше, чем Влада успела отвести взгляд от его губ. Она замерла от неловкости.
Пауза затянулась. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом Стас наклонился к Владе – просто легкое движение, которое, возможно, ничего не значило, а возможно – значило очень много.
– Нет. – Влада резко отвернулась. – Я не решила, что делать с Дачей, – она вскочила и отряхнула юбку.
– Я что-то не так сказал?..
Но Влада уже сбегала со склона.
Она пробивалась к выходу, задевая людей, не обращая внимания на пьяные оклики, пока кто-то не схватил ее за локоть. Влада рассерженно обернулась – и застыла: перед ней стоял Марк. Пышный венок бросал тень на его глаза, но по едва заметному искривлению губ, напряженной позе, силе, с которой его рука сжимала ее локоть, Влада поняла: он в смятении.
– Если тебя кто-нибудь узнает… – в ужасе прошептала она, но Марк не дал ей договорить.
– Наверное, я слишком долго был твоим братом и слишком долго ждал, и даже перестал ждать, что когда-нибудь смогу просто любить тебя… – начал он, но запнулся, прижался лбом к ее лбу, потом снова поднял глаза, и Влада увидела в них отчаяние.
– Ты права, я просто был самым большим перестраховщиком в мире, – продолжил Марк и быстрее, чем Влада поняла, что для
