(уродливых и неудобных даже на глаз), радиоприемник, стеклянная горка с напитками и маленький телевизор. У дальней стены гостиной стоял большой деревянный кухонный буфет с чашками, стаканами, соусами в бутылочках и другими принадлежностями для завтрака. Рядом с буфетом — несколько складных стульев и пара пластиковых складных столиков. Таким образом, в этой гостиной постояльцы и общались, и отдыхали, и ели.
Но сейчас здесь не было никого, кроме нас и хозяев.
Мы положили на пол свои сумки. Джордж вновь протер от дождевых капель свои очки. Локвуд пригладил ладонью свои влажные волосы. Мистер и миссис Эванс стояли в центре комнаты и продолжали смотреть на нас. Вблизи их сходство с парой старых сов еще больше усилилось. У обоих Эвансов была слишком короткая толстая шея и округлые, словно оплывшие, плечи. Хозяин был одет в обвислый кардиган, его жена в темное шерстяное платье. Они продолжали жаться друг к другу. Я вдруг подумала, что хотя Эвансы и кажутся мне довольно старыми, их тела под тяжелыми бесформенными одеждами могут оказаться еще очень даже сильными.
Присесть они нам не предлагали — очевидно, в самом деле рассчитывали довольно скоро от нас избавиться.
— Бенсон его зовут, вы сказали? — сказал мистер Эванс.
— Бентон.
— Он недавно останавливался у вас, — сказала я. — Три недели тому назад. И вы это подтвердили по телефону. Это один из нескольких пропавших людей, которых…
— Да, да, мы говорили о нем с полицейскими. Если хотите, могу и вам показать гостевую книгу, — негромко гудя себе под нос, мистер Эванс направился к буфету. Его жена осталась стоять неподвижно, продолжала смотреть на нас своими совиными глазами. Хозяин возвратился с книгой, раскрыл ее и передал Локвуду. — Вот здесь вы найдете его имя.
— Благодарю вас.
Пока Локвуд изображал, что внимательно изучает страницы гостевой книги, я занималась настоящим делом. Слушала дом. В нем было тихо — в парапсихологическом смысле, я имею в виду. Проще говоря, я ничего не обнаружила. Ну, если, конечно, не считать приглушенного бормотания из моего, стоящего на полу, рюкзака, но это не в счет.
—
Я чувствительно пнула рюкзак своим тяжелым каблуком, и голос затих.
— Что вы можете вспомнить о мистере Бентоне? — спросил Джордж. Его рыхлое лицо и песочного цвета волосы бледно отсвечивали в отблесках каминного огня. Толстенький животик Джорджа был туго стянут рабочим поясом и почти не выпирал из-под свитера. Джордж сделал вид, будто поправляет этот самый пояс, чтобы украдкой взглянуть на прицепленный к нему термометр. — Или о других ваших бывших постояльцах, которые потом пропали? Вы, вообще-то, много с ними разговаривали?
— По правде сказать, нет, — ответил хозяин. — А ты, Нора?
Волосы у миссис Эванс были ядовито-желтыми, как усы у заядлого курильщика, и зачесанными наверх наподобие шлема.
Лицо Норы Эванс было морщинистым, как и у ее мужа, правда, у нее самые глубокие морщинки располагались не в уголках глаз, а разбегались от уголков рта. Казалось, потяни за них, и сможешь туго-туго, как горловину вещмешка, стянуть ей губы.
— Нет, — сказала миссис Эванс. — Да и что в том удивительного? Мало кто из наших постояльцев надолго у нас задерживается.
— Мы, в основном, обслуживаем коммивояжеров. Торговцев, проще говоря, — пояснил мистер Эванс. — А они, сами знаете, всегда спешат, сегодня здесь, завтра там.
После этого в гостиной наступило молчание. В воздухе висел густой, тяжелый запах лаванды, который должен был отгонять прочь незваных Гостей. Букетики свежей лаванды стояли в серебряных кружках на каминной полке и подоконниках. Были в доме и другие обереги, например, сделанные из гнутого железа фигурки животных и птиц.
Это была очень хорошо защищенная от призраков комната. Я бы даже сказала, с запасом защищенная, с перебором.
— Сейчас у вас есть постояльцы? — спросила я.
— В настоящий момент нет.
— Сколько у вас в доме спален?
— Шесть. Четыре на втором этаже, две на верхнем.
— В какой из них спите вы сами?
— Боже, сколько нескромных вопросов, — вздохнул мистер Эванс. — Да еще от такой юной леди. Лично я принадлежу к поколению, которое еще помнит то время, когда дети были
