Призрачный двойник

выстраивались ровной спиралью. Я села, поджав под себя ноги, внутри железного круга, смотрела в темноту, и ждала, что будет дальше.

Моя голова дернулась вверх. Я чувствовала холод и неприятное пощипывание на коже. Ощущение было таким, будто по мне ползает масса мелких невидимых насекомых.

У меня затекла шея. Я поняла, что спала, и, наверное, довольно долго. Мысли в голове ворочались тяжело, неохотно, я с трудом вспоминала, где нахожусь. Теперь сознание постепенно возвращалось ко мне. Первая мысль: сколько сейчас времени? Я взглянула на часы. Их светящиеся стрелки показывали около четверти первого. Полночь уже прошла!

Я сглотнула, потянулась, осмотрелась вокруг. В доме было тихо. Свечи на лестнице горели, как и прежде, только теперь окружавшие их желтые сферы стали меньше, сжались так, словно на них давило что-то невидимое глазу. Я посмотрела на призрак- банку. Она больше не светилась, но стояла темной, словно доверху налитая вином. Так, а что это поблескивает на поверхности стекла банки?

Ого, иней! Я осторожно высунула руку за пределы железного круга, и тут же отдернула ее назад. Мне показалось, что мои пальцы погрузились в ледяную воду.

Я неловко поднялась на ноги. У себя во рту я чувствовала неприятный привкус, словно проглотила какую-то тухлятину, и не могу избавиться от ее запаха. Я нашарила в кармане пачку жевательной резинки, содрала обертку и принялась жевать. Яростно жевать, я бы сказала. Все, что я сейчас делала, получалось у меня как-то резко, нервно. Я чувствовала, что мои нервы напряжены до предела.

Ничего конкретного пока что не происходило, но что-то зловещее накапливалось, готовилось обрушиться на меня. Я знала, что вскоре у меня на глазах должно в очередной раз разыграться ужасное событие, навсегда изменившее, исковеркавшее судьбу этого дома. Время словно отматывалось назад, и прошлое сейчас имело больше сил, чем будущее. Джордж называет такое явление «искривлением времени». Он убежден, что именно поэтому оказавшийся в таком «неправильном времени» человек чувствует себя так неестественно и подавленно. Отвратительно себя чувствует.

— Следи за свечами, — раздался у меня в ушах шепот из банки. — За их светом следи.

И действительно, огоньки свечей задрожали, заморгали, реагируя на движение воздуха. Я почувствовала, как встают дыбом волоски у меня на руках. Мне стало трудно дышать. Заложило уши — так, будто я слишком быстро и слишком долго спускалась, почти падала, в лифте. Я закрыла глаза и прислушалась. Откуда-то до меня долетел жуткий, словно предсмертный, крик.

Я открыла свои глаза.

— Джордж?

Мощный удар. Я подскочила на месте. Грохот прокатился над лестницей, затем растаял в темноте.

Я понимала, что шум донесся снизу, из цокольного этажа. Светящиеся ореолы свечей застыли. Они напоминали сейчас радужки слепых, лишенных зрачков, глаз.

— Джордж?

Ответа не последовало. Выругавшись, я вытащила свою рапиру и вышла за цепи в леденящую тьму. Дошла до перил и посмотрела вниз.

Двумя пролетами ниже что-то поднималось вверх по лестнице, оставляя на ступенях темные следы. Что именно оставляло эти следы, я не видела, но оно медленно двигалось, гася все свечи, мимо которых проходило. Цокольный этаж был погружен во тьму, фонарь Джорджа не светился больше красным светом. Я вытянула голову, желая посмотреть, не смогу ли я…

Погасла последняя свеча на ступенях нижнего, цокольного отдела лестницы. Что это? Я действительно вижу цепляющуюся за перила призрачную руку? Нет, две руки, они хватались за перила — одна чуть впереди, вторая чуть позади. Призрачные руки перебирали перила, поднимались по ним все быстрее, быстрее, вот они уже достигли поворота лестницы, который приведет их прямо ко мне.

— Люси…, — это был голос из банки. — На твоем месте я немедленно убрался бы прочь!

А я все хваталась за перила, они обжигали меня холодом даже сквозь мои перчатки. Мне стало трудно думать, не то, что двигаться. Я оцепенела, руки и ноги у меня сделались чугунными, я перестала чувствовать свое тело.

Вверх по ступеням бежали двое — две размытые неясные фигуры, два сгустка призрачной тьмы. Свечи, мимо которых они