флагмана висят три больших носителя. А вот вся остальная охрана в виде рейдеров и стартовавших истребителей сейчас вела бой вокруг него. Из пяти атакующих конусов Верона три смогли прорваться. Причем две другие группы были больше, чем наша, и основные силы противника направились им наперехват.
Вспышка опасности, и я резко смещаю истребитель в сторону, уводя от огня чужой «мошкары», которая шла прямым курсом на сближение. Несколько импульсов маневренными двигателями слегка разворачивают корабль, не меняя основной траектории. Усиливаю транс, сосредоточивая внимание на попытке предугадать действия врага.
В голове что-то щелкает, и я нажимаю пуск, выпуская тройку ракет и следом целую очередь разрывных снарядов. Уследить за результатами выстрела я и не пытаюсь. Где-то фоном идет отслеживание местоположения всех кораблей и то, что обе наши группы почти соединились и сейчас шли в лоб истребителям и рейдерам радирцев. Но мне не до этого. Новый сигнал от интуиции заставляет на форсаже выдать мощный импульс вверх и вправо. Несколько толчков все-таки достаются истребителю, но щит выдерживает.
А я, как и мои союзники, не прекращаю огня. Отметки на радаре начинают гаснуть одна за другой. Снова маневр, уводящий меня от залпа рейдера. Я еще больше нагружаю реактор, усиливая мощность двигателей, и буквально за одно мгновение пролетаю через порядок вражеских истребителей. Отметка лидера 3–8 гаснет. Пилот не успел изменить траекторию и на полном ходу встретился с истребителем радирцев.
– Не знаю, кто главный, но делим всех на две группы. Одна задержит этих, другая на защиту десантников, – бросаю я в эфир, выставляя крылья-полумесяцы перпендикулярно к ходу движения и включая тягу на полную. Как только возникает чувство, что инерцию получилось преодолеть, новый импульс, и я начинаю разворачивать истребитель назад.
– Вы все слышали, – отдает команду новый главный под номер 3–10, подтверждая сказанное мной.
Рядом со мной разворачивается шесть истребителей, а все остальные продолжают двигаться вперед, прикрывая оставшиеся. А почти все враги уже идут навстречу. Двое рейдеров радирцев продолжили движение к своим позициям, где корабли Верона пытались прорваться через заслон линкоров и крейсеров. Причем даже носители, судя по отметке нашего в том месте пространства. Командование Верона, видимо, решило ударить всем, что есть, лишь бы оттянуть на себя максимум сил вторженцев.
В этот раз мы уже сближаемся не на максимальной скорости, а вот враг идет на форсаже. Задачи поменялись, и теперь мы хотим их задержать. Наша группа выстраивается плоским треугольником с лидером в центре, стараясь захватить как можно больше пространства, а вот вражеские корабли идут конусом, скрываясь за щитом рейдера.
Орудия ловят в прицел более габаритный корпус, и следует массированный залп ракет. В ответ рейдер успевает выстрелить из главного калибра. Из-за сигнала интуиции и небольшой скорости, я легко успеваю уйти вниз, избегая попадания. Построенная фигура разваливается, одновременно с достижением ракетами рейдера. Попадание, еще одно, третье. Щит какое-то время держит, но потом резко пропадает, и смертельные заряды впиваются в корпус, буквально испаряя всю переднюю часть, но он все так же продолжает по инерции лететь навстречу нам.
А из-за обломков рейдера уже выскакивают истребители врага. Я включаю форсаж и по дуге пытаюсь зайти на противника снизу. Вспышка опасности заставляет дернуть корабль в сторону, избегая столкновения с неожиданно отстрелившейся из рейдера спасательной капсулы. М-да, погибнуть от такого было бы глупо.
Под прицел орудий попадает силуэт истребителя, и я нажимаю спуск. Враг пытается преследовать кого-то из моих союзников, но разрывные заряды следуют за ним. Первый удар на себя принимает щит. Пилот, включая форсаж, пытается уйти в сторону от огня, но я уже благодаря интуиции стреляю туда ракетой. В очередной раз не получается увидеть результат выстрела.
Мощный толчок по корпусу показывает, что зевать не стоит. Отметка энергетического щита застывает на делении «28 %», но я уже повторяю свой маневр. Крылья-полумесяцы становятся перпендикулярно к ходу движения, а мощный импульс на форсаже буквально останавливает меня на месте. Вражеский истребитель мчится чуть ли не впритык, не успевая среагировать. Я застываю на месте и легкими маневрами нацеливаю оружие на врага. Как только он попадает в прицел, я буквально вжимаю пуск, бомбардируя противника. Вражеского истребителя спасает щит, но это ненадолго.
Ну же, быстрее. Приходит ощущение опасности, но я стараюсь уничтожить цель раньше. Толчок, еще один. Мой щит резко проседает до пяти процентов, а враг каким-то чудом уходит от двух ракет. Твою мать! Еще толчок, и мой энергетический щит исчезает вместе с врагом. Понимаю, что творю глупость, но остановиться не могу и все продолжаю висеть практически неподвижно, ведя огонь. Почти, почти же…
Мощный удар разворачивает мой истребитель в сторону. В нейросеть начинает поступать отчет о повреждениях, а в голове мысль о том, что я все-таки достал его.
– Черт, Джон, что творишь? – в эфире раздается возмущенный крик Стаса. Жив, дружище! – Кто ж неподвижно-то зависает?
