Со звоном скользнула сталь меча по секире, улетая в сторону. Шаг вперед, короткий взмах, отводящий второй меч в другую сторону. Ну, здравствуй, родной ты мой! Правая секира победно врубилась в ключицу нага. Хвостатый захрипел и с безмерным удивлением на харе сложился мне под ноги, распластав руки и хвост по деревянному полу. Тьфу, а я-то надеялся на большее. Тоже мне офицер — ни уха ни рыла в бою!
Из ушей словно выдернули пробки — в зале стоял шум конкретной драки. И я с боевым криком ринулся на подмогу спутникам. Нас было четверо против десятка хвостатых. Короче, все шансы на победу… Так я думал до тех пор, пока один из хвостатых, серовласый ветеран коричневой масти, не взвился под потолок беспощадной пружиной, поддев на пику алебарды хрипевшего харрами. А ведь котяра успел порешить троих нагов! Этот факт отметился в голове мимоходом. Я просто швырнул левую секиру во врага. Наточенное лезвие с гудением пролетело над хвостатым и врезалось в стену, отправив голову нага бодро скакать по залу. Слева от меня Клэв спокойно и холодно пронзила в прыжке шею еще одного хвостатого, успокоив гадину. Половины налетчиков не стало, и это внушало оптимизм.
Тем временем Гаста носилась по стенам и потолку, запутывая сразу троих нагов и постоянно атакуя острой листвой четвертого. Это было по-настоящему опасно для лесной воительницы, но дало нам шанс справиться с врагами. Мы с Клэв молча кинулись вперед и с ходу успокоили еще двух хвостатых. Три на три — вообще нормальный расклад! Я самым банальным образом пнул ближайшего нага, припечатав к стене. Клэв тут же воспользовалась подачкой — хвостатый захрипел, приколотый к дереву надежнее охотничьего трофея. А потом мой взгляд остановился на картине, от которой кровь застыла в жилах. Зеленохвостый проворный наг плотно насел на разведчицу, не давая ей места для маневра. Еще один хвостатый, темно-синего цвета, размашисто отвел алебарду и вот-вот должен был разрубить Кевианзию, по-прежнему истуканом стоявшую недалеко от трона, который заволок серый туман.
Клэв отчаянно закричала, бросившись к Гасте, получившей рваную рану в торс. До обоих нагов расстояние было примерно одинаковым — слишком далеко. Кого-то надо было спасать. И я не колебался ни единой доли секунды. Вторая секира тоже отправилась в смертоносный полет… Вспышка света от трона заставила закричать от боли в глазах. Но за мгновение до нее я успел увидеть, как Сахарок выпрямился на троне и посмотрел на меня бездонными черными глазами.
Глава 8
И ВСЕ ВСТАНЕТ НА СВОИ МЕСТА
Скрежет в голове сменился непривычным покоем, мысли перестали носиться в искаженности шелудивыми псами безумного смеха… Тихий женский голос, от которого захотелось спать, прошептал, стоило мне зажмуриться в ожидании того, что Пармалес сейчас вновь начнет переплетать мою жизнь со струнами жгучей боли:
— Все хорошо, малыш… Теперь все будет хорошо.
«Ты все испортила!» — в холодном голосе зазвенела неожиданная обида, словно владыка Бездны был всего лишь мальчишкой, у которого старшая сестра вдруг отобрала особенно понравившуюся игрушку. Морра засмеялась и ответила невидимому то ли богу, то ли могущественному духу:
— Посмотри, Олькаран, ты так сильно напугал мальчика, что он теперь боится посмотреть на мир. Разве это хорошо?
Теплые тонкие руки легли мне на виски, и прохлада мягким потоком смыла с разума последние огоньки безумия. Осознав, что эта странная морра сделала для меня, я с искренней благодарностью преклонил перед ней колено, уставившись в серо-жемчужную бездну застывшим взглядом. Смотреть на демона не было ни сил, ни желания. В глубине души билась тревога — только бы он не напал опять, хоть бы надо мной перестали издеваться. Голос морры уже намного серьезней спросил:
— Ты понимаешь, братец, как сильно провинился?
«Да что я сделал-то?! — возмутился дух Зеленого Пика. — Подумаешь, повел этих двоих по привычной дороге выбора!»
— То есть ты играл нами? — подал рычащий глухой голос Пармалес. И было в его интонации что-то такое, отчего морра тут же отпустила мою голову и поспешно сказала, обращаясь явно к демону:
— Даже не думай, царь! Судить тут могут только его братья и я, но не ты. Забыл, чем тебе пришлось заплатить за свой фурраж, за эти вот чудесные крылья, за когти, за мощь и красоту? Так я могу напомнить!
— Молчи, женщина, — зарычал Пармалес, а я вскинул наконец голову и уставился на происходящее. Крылатый император Лесного Моря смотрел на золотоволосую морру ледяным взглядом, в глубине которого тлели омуты почерневшего от крови льда. Он
