— Позволите? — подает мне руку император Фредерик.
Снова вальс. Я замечаю, что несколько пар кружат вместе с нами.
— Спасибо вам, — хором говорим мы с императором. И оба смотрим друг на друга удивленно.
— Сначала — вы! — говорит мне отец Ричарда.
— Я думаю, он всегда мечтал, чтобы его признали, — тихо сказала я. — Но даже и мысли не допускал, что это произойдет.
— Я хочу, чтобы сын был счастлив, — отвечает мне император. — С любимой женщиной. А его признание — больше всего для этого сделал он сам. И я желаю, чтобы он знал: принц Ричард для меня — больше, чем просто самый преданный слуга престола. Кстати, я сделал еще один сюрприз, но он как-то остался не замечен.
И тут я понимаю.
— Это вы приказали явиться на сегодняшнее торжество герцогу Борнмуту? — с восторгом спрашиваю я. — Чтобы он склонился в шеренге придворных, когда мы с Ричардом шли? Чтобы он видел, как вы даровали право сыну называться Тигвердом?
— Да, — с видом заговорщика признался мне император.
— Сделать гадость — сердцу радость! — сообщаю я повелителю старую земную присказку.
— В этом что-то есть, — не спорит со мной отец моего жениха.
Потом еще шампанское, я танцую с наследником.
— Вы не злитесь на нас? — осторожно спрашивает у меня он.
— В моем мире есть закон — за одно преступление два раза не наказывают, — улыбаюсь я. — Так что можете не переживать, Ваше высочество.
— Осталось еще, чтобы этому закону следовал и мой брат, — скривился наследник.
— Он серьезно относится к воспитанию доверенных ему кадетов, — заявляю я.
— Это точно, — вздыхает принц.
И мы смеемся.
Император, принц Брэндон, Ричард и я стоим на возвышении. Позади — трон, впереди — придворные. Все как один — в едином, так сказать, порыве — поздравляют меня и Ричарда. С помолвкой и признанием.
Выпиваю шампанское одним жадным глотком — оглядываю придворных. Так вам! Ричард счастлив. А окружающие стремятся заверить его в своем почтении. Мне становится смешно. На этом фоне насупленное и злобное лицо графини Олмри кажется более… человечным, что ли. Может, потому, что ее чувства искренни. Бывшая любовница бывшего милорда Верда не может скрыть досаду и раздражение. Как и герцог Борнмут.
Но — с другой стороны — ну их! Я перевожу взгляд на любимого и забываю обо всем. Ликование в его глазах. Толика сомнения. И счастье. Бездонное — как небо.
А потом… Много позже. Мы едем домой. В поместье. Сдерживаемся, чтобы не набросится друг на друга прямо в карете. Прямо как в тот день, когда Натан вез нас из книжного магазина в городской дом. Я не ощущаю ничего, кроме счастья и присутствия любимого мужчины, но Ричард вдруг напрягается.
— Что еще? — спрашиваю у него.
— Ты слышишь? Голоса.
Действительно, гул сотен голосов нарастает, словно гул океанской волны, что готовится обрушиться на берег. Карета замедляет ход, я хватаю Ричарда за руку.
— Не бойся, — прижимает он меня к себе. — Если что, я выстрою портал.
— Милорд, — раздается голос Натана. — Ваши сослуживцы собрались, чтобы приветствовать вас и вашу невесту.
Мы выходим. Вся деревня наполнена народом. От огней факелов светло, как днем. При виде нас военные замирают на мгновение — а потом раздается гордое имперское: «Бра! Бра! Бра!!!» И следом за ним — команда, перекрывающая шум людского моря:
— Равняйсь! Смирррррна!!!
К удивлению своему, я узнаю этот голос — командует Джон Адерли. Камердинера милорда просто не узнать в форме. А он — суровый и величественный — подходит к нам, печатая шаг, и продолжает:
— Ваше высочество! Разрешите доложить! Солдаты и ветераны Восьмой гвардейской армии, прибывшие на празднование вашей помолвки, построены!
— Благодарю вас, — тихо сказал Ричард. Похоже, теперь у него перехватило горло. — Благодарю.
