графа Терлеха, им склонны помогать оставшиеся в живых представители Нижнего города.
– Но…
– Молчи! И слушай! Нынче, когда Меекхан отступил на восток, Понкее-Лаа стал самым сильным из приморских городов. Формально мы часть княжества Фииланд, но князь здесь – только гость, а не владыка. Правит – Совет. А Виссерины мечтают о силе. О создании союза приморских портов, контролирующих торговлю по всему побережью. О том, чтобы взять за глотку меекханских купцов, которые ведут себя так, словно империя все еще владеет побережьем. О создании новой империи, морской силы, что контролировала бы западный край континента. Болтают они об этом уже долгие годы и, если получат перевес в Совете, могут попытаться реализовать эти планы. А знаешь, с чего они начнут? С войны с Ар-Миттаром. Это наши сильнейшие конкуренты, порт их привлекает чуть ли не столько же кораблей, что и наш, они находятся ближе к рудникам и плавильням западного Глехса, а потому железо и оружие у них дешевле, а значит, они потихоньку отбирают у наших купцов рынки. Э-э-эх, – раздраженный глава гильдии только взмахнул рукою. – Чего я тебе это рассказываю? Это не твоего, засранец, ума дело. Лежи. Лежи, я сказал! И даже не думай заснуть, потому что больше денег на лекарей я тратить не намерен.
Цетрон встал.
– Как отлежишься – вали отсюда, – обронил он, идя к двери. – И не показывайся мне на глаза в ближайшие дни. Я попытаюсь узнать, сколько вреда ты причинил на самом деле.
Он остановился на пороге:
– И конечно же, тебе строго запрещено приближаться к Высокому городу, Альт. Никаких щенячьих ответов и мести во имя чести и прочих глупостей – я проверю. Санвес был сам виноват, запомни.
Он вышел.
Альтсин не затруднился отвечать, поскольку уже какое-то время стало понятно, что Цетрон не столько убеждает в чем-то его, сколько пытается успокоить собственные страхи. Внезапные изменения в Совете всегда обещали проблемы, а проблемы – это не то, чего желал бы глава любой гильдии. Особенно когда его квартал граничит с Высоким городом.
Однако нынче самым главным было то, что Санвес мертв. Проткнутый мечом и забитый насмерть, словно дикое животное.
С самого начала у него не имелось и шанса, судьба его решилась уже в миг, когда молодой барон высмотрел его и решил, что тот окажется прекрасным инструментом для реализации его планов. Это не случайная игра с кем-то в кости на имперские орги, если после ты вытягиваешь поддельные документы и предлагаешь другую оплату появившегося долга. Санвес был дураком, это верно.
И все же.
Убили его словно собаку.
Альтсин сцепил зубы.
Он не уснул в следующие десять часов, выпивая отчаянно много горького отвара и выгоняя с по?том яд. Цетрон сдержал слово: едва только убедился, что молодой вор выживет, приказал ему убираться прочь и не показываться на глаза. Альтсин поплелся в доходный дом, где он снимал крохотную комнатку. Владелице не было дела, чем он занимался и с кем бывал, не расспрашивала она ни об одном из своих жильцов, пока те вовремя платили. Ему это весьма подходило.
Едва войдя в комнату, он рухнул на кровать и заснул. Спал долго: когда закрывал глаза, солнце приближалось к зениту – когда открыл, оно как раз всходило. Он переоделся в чистое, съел обильный завтрак, игнорируя предостерегающие спазмы желудка и совершенно не чувствуя вкуса кальмаров, запеченных в тесте, и маленьких вяленых рыбок. Потом сел у ближайшего кабака и уставился в небо, тиская в руках маленький кошель. Он заглянул внутрь: пять имперских оргов не были суммой, которую стоило носить при себе ежедневно. На самом-то деле он мог пить на них много дней подряд, топя память о Санвесе в вине, пока гнев и ярость не утихнут. Ведь скажем честно: таков смысл любых поминок, верно? Выстроить преграду между смертью кого-то близкого и остальными нашими днями, примириться с неизбежным, а после об этом позабыть. Но вино, выпитое им с утра, – две бутылки – не имело ни вкуса, ни крепости. Пяти имперских оргов могло оказаться мало.
Он оглянулся через плечо. Высокий город сиял в солнечном свете мрамором, алебастром и цветными крышами. Пока что он туда не пойдет. По крайней мере, прежде чем проверит пару вещей.
Явиндер обитал в маленьком домике, построенном из того, что вода выбрасывала на берег его островка. Островок торчал вне береговой линии, выступая с полмили в море, – но на самом деле он все еще находился посредине реки, поскольку Эльхаран врывался в соленые воды на расстояние более десяти миль, а порой, после весенних паводков, и на все двадцать. Река была истинной силой, она кормила и поила Понкее-Лаа, доставляла товары из глубины континента и забирала те, которые прибывали морем. Сотни барок ежедневно двигались вверх и вниз по течению, каждый год перевозя богатства, стоящие
