Верующий обретет благо, но путь его к престолу Господню может оказаться весьма и весьма нелегок. И, так скажем, вариативность этого пути и должна быть четко расписана, ибо только при таких условиях у человека остается надежда. А надежда рождает веру.
Женька ненадолго заткнулся, переваривая услышанное.
– Однако же, скажем честно, в вашей религии наказаний для грешников больше, чем благ для безгрешных, – с ходу вступила Елена, улыбаясь священнику. – Я вот, честно говоря, не вижу для себя ничего радостного в пребывании в христианском раю. В данном случае мне ближе восточные мифы, к примеру, те, что легли в основу буддизма. Я говорю о карме. Как прожил, с тебя спросится после смерти. Но! В следующей жизни. И, извините, за невежливость, здравствуйте.
Священник мило разулыбался, завидев Елену. К своему изумлению, Алек понял, что и его дорогая подруга тоже настроена очень дружелюбно к этому представителю так не взлюбившей их Церкви.
– Здравствуйте, Елена, – отозвался святой отец. – Если уж вы подключаетесь к нашему диспуту, значит, мне придется туго.
– Это вряд ли, – усмехнулась она. – У вас есть один, но самый сильный аргумент, способный разбить все наши теории.
– И что это за аргумент? – насупился Женька, который не обрадовался услышать, что в этом споре он – однозначно проигрывающая сторона.
– Вера, – коротко, но весомо заметила Елена.
И тут до Алека дошло, что его удивляет в этом батюшке больше всего. В наше время представители духовенства больше стали похожи на чиновников. Не все, конечно, но, к сожалению, большинство. В их глазах можно было прочитать много чисто человеческих, в смысле греховных, помыслов. Но не в этом случае. Посетивший сегодня «Бюро» святой отец носил это звание по праву. Он был верующим. От него веяло верой. Он мог заражать этой верой. Однако, как только что стало понятно Алеку из услышанного диспута, фанатизмом священнослужитель не страдал. Он просто искренне верил, что было заметно. И еще, он не только не навязывал свою религию другим, но и, что самое поразительное в наше время, обладал уникальнейшим качеством – религиозной терпимостью. В общем и целом, святой отец оказался и правда симпатичным дядькой, так что Еленино дружелюбие было легко объяснимо. Алек расслабился и решил тоже принять участие в споре.
– И все же, – пафосно начал он. – Как-то в христианстве все… невесело, что ли? Вот вспомните, что творилось в Европе в Средние века? Я сейчас даже не об инквизиции говорю. А о фанатичности обычного народа. Среднестатистических верующих. Все эти изображения Христа с ужасными ранами, и чтоб позаметнее были, пореалистичнее. Многочисленные молитвы дневные и всенощные. Колокольный звон, распространяющийся так, чтоб забить всю территорию от одной колокольни до другой. И вообще, вся эта религиозная истерия…
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – живо откликнулся священник. – Могу рассказать и больше. В России тоже такое было, немного по-другому выражено, но… Естественно, я не сторонник такой, как вы выразились, истерии. Вера должна быть свободной. Тогда она становится искренней.
– Но ведь это было, – напомнила Юля. Вид у нее был странный. Создавалось впечатление, что она сама еще не решила, чью сторону принять в этом споре. – И, к сожалению, по-моему, это никуда не делось. Стоит лишь немного напомнить, мелочью какой- нибудь, и все возвращается. Видимо, у людей это сохранилось на уровне генетической памяти.
– Я с этим и не спорю, – спокойно пожал плечами святой отец. – Я могу лишь объяснить, чем была вызвана подобная истерия. Просто в церковной традиции заложены некие… мифы, касающиеся конца света…
– Эсхатологические мифы, – с готовностью подхватила Елена. – То есть мифы о конце света. Специально для тебя, Женька, сообщаю. Совершенно естественным является тот факт, что в каждой языческой традиции такой миф тоже существовал. Естественно также и то, что подобные мифы не могли не существовать и в рамках новой религии. То есть христианства, так как она выросла на фундаменте все того же нами всеми чтимого язычества. Так вот, согласно христианским эсхатологическим мифам, конец света наступает через каждые семьсот лет. И в период той самой истерии, это как раз век четырнадцатый, такие мотивы у среднестатистических верующих были нормой.
– Хорошо хоть не было чего-то вроде реального конца света, – поразмыслив, высказалась Юлька. – Ну… Церковь могла бы устроить что-то такое грандиозное…
– Если уж мы говорим о Европе четырнадцатого века, то хочу напомнить, что нечто грандиозное Церковь и устроила, – ответил ей священник. – Я говорю о той самой инквизиции, которую сегодня уже вспоминали.
– То есть вы считаете, что охота на ведьм и была своего рода мерой для отсрочки Апокалипсиса? – подвела Юля итог.
Святой отец кивнул.
– Ха! – вдруг развеселился Женька. – А мне это нравится. То есть получается, что каждые семьсот лет происходит конец света и
