– А может, – гробовщик в задумчивости потер переносицу, – поставим его на колеса и перекатим, пока темно? Ты как, быстро это дело организовать сможешь?
– Зависит от того, есть ли у тебя лишние колеса, – прикидывая масштаб предстоящей работы, ответил Аттамс.
– Найдем! – заверил его Эдгард, поднимаясь из-за стола, на котором остались стоять три чашки: две пустые и одна практически полная.
Первые разливы утренней зари едва окрасили хмурое небо Готрэйма, когда по мостовой в сопровождении двух темных фигур, тихо поскрипывая, проехала странная тележка в виде металлического гроба с вязью причудливых символов на оснащенной семью замками крышке.
Глава 14
Рыжий почтовик старательно гримасничал и косился на внушительных размеров мешочек, в котором лежали вожделенные орехи. Он то тихо повизгивал, то встряхивал своими кожистыми крыльями, словно собирался улетать, однако продолжал топтаться на подоконнике в ожидании вкусного вознаграждения за свои труды. Но получательница письма, погруженная в его чтение, не обращала никакого внимания на летающую обезьяну. Валия, экономка дьера Аттамса, сообщала Грэнне о том, что ее безответственный сын, бросив дочерей на слуг и приходящую гувернантку, переехал временно жить в свою новую мастерскую, расположенную неподалеку от дома его подружки-оборотня. И сколько бы ни рассказывал он сказки про дела и прочие хлопоты, связанные с оружейным делом, всезнающая старушка была уверена – дело в девке! Вернее даже не в девке, а в ее жалком подобии, наполненном мерзкими жужжащими насекомыми.
Как чистокровный человек, воспитанный на историях про жутких двуипостасных, дьера Валия никогда не понимала теплого отношения своего хозяина к рыжей осе, которую он взял когда-то на работу. Но среди прочих достоинств этой пожилой особы было умение хорошо скрывать свои чувства. И потому всегда вежливую, добродушную женщину, следящую за порядком в доме и просто- таки обожающую близняшек, Этьен заподозрил бы в чем-либо в последнюю очередь. А зря. Именно экономка была глазами и ушами Грэнны Ганн в семье сына, а не регулярно меняющиеся горничные, на которых постоянно падала искусно направленная тень подозрений.
«…И если дьер Аттамс женится на оборотне, – мелким убористым почерком писала седовласая шпионка своей благодетельнице, – это станет еще большим скандалом, чем его брак с безродной лиловой ведьмой! Кларисса хотя бы азой была, а эта рыжая… ну надо же – сыщица! Мужская работа, мужские костюмы, и манеры как у мужика! Тьфу! Драгоценная дьера Ганн, примите меры, не дайте сыну загубить репутацию уважаемого гражданина, тем более на пороге вашей помолвки с градоправителем!!! Олли-о надо услать из города подальше, чтобы не вводила порядочного дьера во грех».
Дочитав послание, Грэнна с чувством смяла желтоватый лист, процедив сквозь зубы:
– Ошибаешься, дорогая Валия, не осу нам надо отсылать, а одну глупую ведьму из похоронного бюро. Эх, Майла, Майла… что же ты никак не можешь ни уехать, ни умереть? А ведь письмо-интрига должно было давно подействовать. – Женщина нахмурилась, бросив задумчивый взгляд в окно.
– Чи-и-и? – воодушевился рыжий почтовик и даже привстал на задние лапки, протянув передние в ожидании еще одного ореха.
Глухой удар опустившейся рядом трости заставил обезьяну испуганно подпрыгнуть на подоконнике. Покосившись на металлический набалдашник, зверек молча поклонился, расправил крылья и дал деру.
Джемма сидела, обняв банку с медом, и гипнотизировала взглядом сыщицу. Та лежала, изображая, что спит, и размышляла, что за муха укусила ее обычно сердобольную подругу. Решив, что сама ничего путного не придумает, Олли-о с обреченным вздохом открыла глаза.
– Так и знала, что ты не спишь! – воскликнула ведьмочка, победно сверкнув зелеными глазами, которые на осунувшемся бледном личике казались особенно большими и выразительными.
– А если знала, чего ж тогда молчала? – демонстративно зевнув, спросила оса.
– Боялась, – призналась Джемма. – Вдруг все-таки спишь, а тут я со своими вопросами.
– С вопросами и банкой меда, – улыбнулась ей оборотень. – Давай его сюда. Я буду сытая, добрая… и расположенная к беседе. О чем, кстати, ты хотела узнать? – спросила, слизнув с протянутой ложки золотистое лакомство.
– Ты детей любишь?
Неудивительно, что мед у Олли-о в горле застрял. И вместо того чтобы раствориться в теле, став строительным материалом для
