Помахав отъезжающему учителю, собиралась вернуться в дом, когда за спиной раздался голос, в котором теперь отчетливо звучали металлические нотки. От напускного спокойствия ведьмака не осталось и следа.
– Лана! Подойди, пожалуйста.
Упс, судя по интонации, до кондиции сегодня дошла не только я.
Решив, что такое удовольствие, как месть, стоит растягивать и смаковать как можно дольше, развернулась и прогулочным шагом направилась к воротам. Выйти за которые я не могла. А ведьмак, благодаря моим стараниям, теперь не мог в них войти.
Вот оно, наглядное действие закона бумеранга.
Чем ближе приближалась к Габриэлю, тем медленнее становился мой шаг. Все-таки видок у него был грозный. И этот черный- пречерный взгляд. Прямо как персонаж из какого-нибудь ужастика.
– Ну, вот она я. Что надо? – Подходить к нему вплотную поостереглась. Мне, не привыкшей к магии, невидимая стена, разделявшая нас, казалась сомнительной преградой.
– Ты что. Опять. Натворила? – чеканя каждое слово, прошипел этот гад. – Почему я не могу войти?!
Сунув руки в карманы шорт, равнодушно передернула плечами и с усмешкой произнесла:
– Может, тебе надо особое приглашение. Как вампирам. Но я тебя не приглашу. – Немного подумав, мстительно предположила: – Или же все дело в магии.
– Я уже и сам догадался, что в магии. Лана! Я ведь запретил тебе колдовать!!! – вконец разошелся Салвиати. Если бы можно было, взглядом превратил бы меня в маленькую кучку пепла.
– Знаешь, где именно я видела твои запреты? Там же, где и тебя! Мне повторить? Думала, утром все понятно объяснила.
– Значит, так ты мне мстишь? Выгоняя из собственного дома? – Едва не рыча, Габриэль дернулся в мою сторону, но снова впечатался в незримое препятствие.
А я, поддавшись слабости, трусливо отступила.
– Ничего подобного! – постаралась придать себе храбрый вид, выпрямилась и скрестила на груди руки. – Я тебя ниоткуда не выгоняла. Перестань использовать против меня магию, тогда и мои чары развеются.
– Чтобы ты сразу сбежала! – а вот теперь уже точно рычит. Жалко, что нет намордника. – Надо было тебя связать и приковать к батарее!!!
Во-о-от. Что я говорила? Садист недоделанный.
– На нет, как известно, и суда нет. Хочется тебе топтаться здесь, пожалуйста! Стой себе на здоровье хоть до утра. И, между прочим, я не собачка, которую можно привязывать и запирать в будке, когда тебе только вздумается! – выпалила, гордо вскинув голову. А потом посетовала: – И почему мне досталась бракованная половинка?
Салвиати поменялся в лице. Не ожидал, наверное, что я все узнаю от Фьоры. Тоже мне, любитель секретов!
– Лана, давай поговорим спокойно, – заметив, что пугаться я не намерена, так же, как и выполнять его условия, попробовал поменять кнут на пряник.
Но я уже шла к дому и продолжать бессмысленный разговор не собиралась. Только, обернувшись, сказала:
– Хватит! Я твоим «поговорим» сыта по горло. Чао, Габриэль. Увидимся, когда соизволишь снять заклятие.
– Лана, как только я до тебя доберусь… – теперь в ход пошли угрозы.
– А ты сначала доберись! – крикнула ему и на всякий случай ускорила шаг, мечтая как можно скорее оказаться в доме.
А то ведь сдержит обещание и таки доберется.
Глава 18
Спала я в ту ночь беспокойно. Тревожно вертелась с боку на бок, то и дело запуская руку под подушку, желая удостовериться, на месте ли мой самодельный отражатель магии. Так назвала этот маленький кусочек воска.
Когда удавалось забыться, сознание тут же начинали заполнять бредовые сновиденья. В которых я то металась у ворот, ежеминутно проверяя, развеял ли Габриэль свое чертово заклинание, то обозленный ведьмак крался за мной по окутанному тьмой дому. Я слышала, как под его тяжелой поступью надрывно скрипели и прогибались деревянные половицы. Звук раздавался то совсем близко, то снова издалека.
Габриэль все пытался меня поймать, а я все убегала. Пока не оказалась в незнакомом парке, на своей собственной свадьбе. Но вместо белого подвенечного платья, что выбирала для самого счастливого дня в своей жизни, на мне опять был алый наряд Вероники. Я медленно шла к алтарю, тщетно пытаясь разглядеть своего суженого. Он стоял ко мне вполоборота, но сколько ни старалась рассмотреть его лицо, черты оставались размыты. Разум твердил, что лучше бы это был Димка. А сердце, глупое, нашептывало о другом.
