представитель крупной бельгийской фирмы, предлагающей вам свои услуги.
Он взял соломенный стул, отложил в сторону картонную лошадку, лежавшую на нем, и уселся, облокотившись на стойку.
– Вот в чем дело. Я очень заинтересован в судьбе Огюстена Легедри.
– Ах, боже мой!… Да, я так и думала, что вы пришли из-за него… Господи!
– Не пугайтесь, сударыня. Я друг Легедри. В настоящее время его лучший друг. И больше, чем друг: адвокат. Если я пришел к вам, то потому, что я посвящен во все, имеющее к нему отношение. И еще потому, что сам он прийти не может… Вы знаете почему?
– Нет.
– Правда?
– Нет… Хотя мне показалось в последний раз, что у него странный вид, но…
– Он ничего вам не сказал?
– Нет.
Переплетчик испытующе смотрел на Софи Паран своими впалыми глазами. Судя по ее лицу, она не лгала.
– Назначил ли он вам новое свидание?
– Нет. Он обещал написать.
– Куда именно? До востребования?
– Да.
– Вы еще ничего не получили?
– Сегодня утром я заходила на почту, и ничего не было.
– Вы не расспрашивали его относительно тех странностей, которые вы заметили?
– Я решила, что он опять озабочен какими-нибудь семейными делами. Мне не хотелось его мучить. Да и встретились мы очень не надолго.
– Именно тогда он и отдал вам то… знаете?
Она покраснела, моргнула несколько раз и попыталась ответить естественным тоном:
– Нет… что?
– Бумаги и прочее… Повторяю вам, я в курсе всего, до мельчайших подробностей. Вы понимаете, что я не взялся бы защищать интересы Легедри, если бы он со мной скрытничал.
Он понизил голос.
– Вы прочли письма?
– Письма? Нет…
Она добавила, протестуя.
– Я не знаю, что в этом пакете. Он заставил меня поклясться не развертывать его. Я не развертывала его, уверяю вас.
– Это очень хорошо. Я заговорил о письмах потому, что содержание их помогло бы вам уяснить себе, какое значение мы придаем пакету… Да. Об этом-то я и решил побеседовать с вами. Пакет не может оставаться у вас.
– Да я вовсе не хочу, чтобы он у меня оставался. Наоборот.
– На мне, как на адвокате, лежит ответственность. Я всецело разделяю доверие, которое Легедри питает к вам. Но вы не одна. У вас есть муж.
– О, он никогда не ходит в сберегательную кассу. Там все на мое имя.
– До тех пор, пока ему не придет в голову какое-нибудь подозрение. Предположим, что противникам Огюстэна удастся столковаться с вашим мужем…
– О! Вы думаете?
– Это было бы катастрофой и для вас и для нас.
– Но в таком случае что же делать? Скажите, сударь.
– Что делать? Немедленно поехать за пакетом и отдать его мне.
Она посмотрела украдкой на Кинэта, заколебалась.
– Я предпочла бы отдать пакет ему.
– Нельзя.
– Почему?
– Он не может больше выходить из дому. Он прячется.
Кинэт повернулся к задней комнате, как будто чуя там невидимую погоню.
– Прячется? Значит, он сделал что-нибудь дурное?
– Он раздобыл бумаги… и прочее… Ну скажем… несколько рискованным способом. Вопреки моим советам. Противники его подали жалобу. Это осложняет положение. Надо, чтобы он не попался в ловушку и чтобы бумаги были в надежном месте. Послушайтесь меня, и мы сразу же покончим с этим.
Он встал. Для этой женщины с невинными глазами авторитет его был неотразим. Она встала тоже.
– Мне придется закрыть магазин.
– На ключ только. Ставни трогать не стоит. Мы возьмем такси. Через каких-нибудь полчасика вы вернетесь.
Когда автомобиль проезжал через Сену, она сделала большое усилие над собой и сказала:
– Послушайте, сударь. Мне так тяжело, если бы вы только знали! Я поклялась Огюстэну, что никто не притронется к пакету, что я сохраню его неприкосновенным в моем ящике, пока он ему не понадобится. Напрасно я утешаю себя тем, что вы пришли ко мне по его просьбе… Войдите в мое положение.
Кинэт ответил мягко:
– Прекрасные чувства, сударыня, прекрасные чувства. Я понимаю вас как нельзя лучше. В сущности вы меня не знаете… Как же нам быть?
– Не придете ли вы в другой раз вместе с ним?
– Во-первых, мы не располагаем временем. Во-вторых, за ним следят. Нас всех поймают. Бумаги попадут в чужие руки. Мы окончательно проиграем игру. Не говоря уже о неприятностях, грозящих вам лично. Допросы… очные ставки… и так далее…
– Что делать? Боже мой, что делать? Мы сейчас приедем.
– Попытаемся прийти к обоюдному согласию. Вас смущает, что я собираюсь забрать пакет, который вы справедливо рассматриваете, как неприкосновенную святыню?
– Да, сударь.
Она еле удержала слезы.
– А я боюсь, что малейшая неосторожность, малейший промах могут навести врагов на его след. В этом сейфе хранятся и ваши вещи?
– Да, моя сберегательная книжка и ценные бумаги.
– Как закрывается ящик? Кроме ключа есть, вероятно и шифр?
– Да шифр из трех знаков.
– Я нашел выход.
– Какой?
– Вы возьмете из ящика все ваши вещи. До завтра они полежат у вас. Не украдут же их за одни сутки! Завтра вы абонируетесь на ящик сейфа в банке. Так как я ввожу вас в непредвиденные расходы, вы позволите мне возместить их. Кажется, в отделениях банка нашего района самые дешевые ящики стоят двадцать франков. Чтобы получить от мужа новую доверенность, вам придется выдумать какой-нибудь предлог. Скажите, например, что вы слышали про ограбления сберегательной кассы или что вас больше устраивает банк этого района. А ключ вашего прежнего ящика, в котором останется лишь пакет Легедри, вы отдадите мне.
– Но ведь это то же самое, что отдать вам пакет!
– Вовсе не то же самое. Вы прекрасно знаете, что к сейфам допускаются лица, предъявившие свои документы и подписавшие соответствующий листок. Могу ли я выдать себя за госпожу Софи Паран? К тому же я не поднимаю вопроса о вашем шифре. Я не хочу его знать. Следовательно, если бы даже мне удалось пробраться к дверце сейфа, я бы не мог открыть его моим ключом.
– В таком случае, зачем вам этот ключ?
– Я хочу быть увереным, что без меня никто его не откроет. Разумеется, вы могли бы заявить о потере
