Это были не памятники павшим троллям, а сами тролли. Многоголовые и многорукие тела скорчились в предсмертных муках, открыли челюсти в вечном крике, подняли руки, щупальца и крылья в последней бесплодной попытке прикрыться от смертоносного солнца. Я был так ошеломлен, что случайно сбил несколько камней и тут же вспомнил, что это вовсе не камни. Это рога, уши, пальцы и зубы.
Я вернул каждый камень на прежнюю позицию.
Мы прошли по Кладбищу душ без единого слова. К тому времени, как мы добрались до его конца, я чувствовал, будто стал свидетелем геноцида целого вида. Последний розовый клочок был наколот на каменный рог тролля, который погиб, стоя на четырех лапах, и я опустился на колено, чтобы убрать неподобающий цветной лоскут.
Мои товарищи по охоте на троллей ждали впереди. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять – мерцающий свет на их телах исходит не от Моргунчика. На самом деле освещение шло из комнаты, которая ожидала нас за поворотом: огненно-красный свет с раскаленными добела отблесками. Вокруг лодыжек моих друзей словно прилипчивые крысы заклубился бурый дым. Не было необходимости видеть собственными глазами, чтобы понять – мы нашли Гумм-Гуммов.
Сверху длинными липкими струйками капало черное масло, попадая на кожу, оно жгло ее как муравьиные укусы. Стены сочились белым гноем, он полз к полу плоскими червями. С каждым шагом нас обдавала волна горячего пара, который выстреливал из содрогающегося металлического сооружения. Лязгающие стоны этого механизма вливались в стенания, воздух сгустился до тумана.
Мы перешагнули через язык расплавленной стали и оказались за конвейерной лентой, грубо сшитой из лоскутков грязной ткани; лента доставляла груз в большую жестяную воронку. Сейчас конвейер был пуст, на нем виднелись лишь жирные пятна, но я все равно проследил за его бегом. Воронка вела в громыхающую коробку размером с домик на детской площадке, сколоченную железнодорожными костылями из ненужного металла: помятого кузова спортивной машины, детского автомобиля, неоновой вывески стрип-клуба. Вокруг змеились обугленные провода, от кое-как протянутых электрических цепей поднимались ядовитые испарения. Коробка тряслась как стиральная машина, которая вот-вот взорвется, и я услышал, как жужжат внутри пилы и мелодично позвякивает по останкам дробилка. С другого конца торчал желоб.
Мое плечо сжала шипастая перчатка.
– Машина, – сказал Джек. – Ты и правда хочешь на это смотреть?
Через очки-авиаторы ничего нельзя было разглядеть, но в этом не было нужды – твердая хватка говорила сама за себя.
Я вскарабкался вместе с Табом на гору сломанных пинбольных автоматов, чтобы взглянуть поближе. Тонкие опоры поддерживали уходящую вверх ржавую трубу, изнутри доносилось хлюпанье сочной субстанции. Воняло смертью, но я наклонился в сторону одной из секций проржавевшей до дыр трубы.
Внутри было мясо, комковатая колбаса из равных частей красных мышц, белых костей и серых жил, вместе с разноцветными хрящами внутренних органов. Сочная каша вытекала из трубы неровными рывками, когда Машина толкала ее вперед. Калейдоскоп внутренностей вогнал меня в ступор, и я оказался застигнутым врасплох, когда выдавилась новая порция мяса и показалось нечто, утонувшее в этой массе.
Девчачий берет.
К горлу подступила тошнота.
Я мог думать только о девочке в бордовых очках с листовки, погрузил лицо в испарения Машины, и пар проступил на лице капельками, похожими на слезы. Но через секунду рядом оказался Джек и оттолкнул меня обратно к трубе, весьма жестоко. Мне хотелось его убить, хотелось погрузить зубы в его шею и разорвать глотку на мокрые ошметки.
Гвозди перчаток Джека впились мне в голову. Кровь потекла по щекам.
– Посмотри на это! – потребовал он.
– Я тебя ненавижу! Ненавижу!
– Гумм-Гуммы тебя заражают! Здесь все ядовито! Смотри же!
– Я убью тебя!
– Просто посмотри!
Гвозди вокруг головы заставили ее повернуться к трубе, и я задохнулся в вони. Я не мог ничего поделать, только смотреть, куда он велел: вкрапленные в мясо зубы, белые как жемчуг. Меня затошнило, потом мясо скатилось дальше, и я увидел, что зубы мелкие и заостренные.
– Крысы! – прокричал Джек. – Тут в основном крысы!
Среди волокон мяса я различил длинный розовый хвостик.
