– Это балерина. Балеринка, – улыбнулся Сергей. – Я побоялся изображать настоящий циркуль, поэтому вот так…
– Ты сам ее нарисовал?!
– Да. Это чеканка, не так уж сложно. Когда-нибудь я и тебя научу…
Сергей еще что-то объяснял про чеканку, но я почти не слышала. Я смотрела на него, как будто увидела в первый раз. И думать могла только об одном: до чего же он необыкновенно, просто невероятно умный. У нас в интернате никто ничего подобного не умеет и не знает. Разве что, может быть, дядя Коля, но дядя Коля гораздо старше Сергея. Ему положено много знать и уметь.
Сергей повернул двумя пальцами ключик. Я услышала, как что-то шевельнулось внутри, и невидимые колесики и пластиночки запели мелодию без слов. Такой музыки я никогда не слышала. Это было как… бежать босиком по траве. Или ловить руками ветер. Или плескаться в заливе, чтоб брызги летели во все стороны, и солнце освещало их, делая похожими на драгоценные камни…
– Что это? – шепотом спросила я, когда медальон перестал играть.
– Это называется «Шутка». А написал ее Бах – великий композитор.
– Он был техно? – поняла я.
– Хм. Не думал об этом. Но возможно. Он жил триста лет назад на материке. Если там и были техно, то никто об этом не знал.
– А как ты запихнул музыку туда? Если она была написана триста лет назад.
– Это не я «запихнул», я не умею, я ведь не слышащий. Механизм сделали другие техно, давно. Я только изготовил медальон. Когда я увидел в первый раз всех вас в «Зеленом углу», я подумал, что… рано или поздно такая вещь кому-нибудь пригодится. И сейчас я понимаю, что она пригодится тебе. Ты выйдешь отсюда одна. Будешь ты на Светлоярске или попытаешься попасть на Центральный – тебе везде будет грозить опасность. А я не всегда способен помочь. Я могу быть далеко или без сил… Но тебе достаточно покрутить ключик, и польется музыка; она сделает тебя сильнее. Где бы ты ни оказалась, что бы ни делала. Только не теряй его! И сильно не заводи пружину, она очень нежная.
Он взял цепочку двумя руками и надел мне на шею.
– Спасибо! Я уже чувствую себя сильнее!
Мне и вправду теперь так казалось. Я потрогала медальон – прохладный.
Сергей улыбнулся:
– Если удастся найти кого-то из наших, покажи медальон. Они сразу поймут, что ты не чужая.
– А что же мне подарить тебе взамен? – Я даже расстроилась. – Разве что вот…
Я достала из кармана фенечку с серебристой рыбкой.
– Ух ты, – оживился Сергей. – Сто лет не видел таких штук.
– Хочешь? – тихо спросила я. – Только она не закончена…
– Это ничего. Я же вижу: почти закончена. И ее зато сделала техно.
Я затянула нитки в узел, чтобы не расплетались, и, отцепив феньку от булавки, завязала Сергею на руку.
Рука уже не была такой холодной, как раньше.
Перед встречей с горожанами мэр собирался спокойно выпить кофе и почитать о событиях на Центральном острове, но прибывшая из парка летнего театра секретарша сообщила ему то, что он предпочел бы не слышать.
Откинувшись на спинку кресла, мэр барабанил пальцами по столу и морщился. Желание узнать еще какие-либо новости пропало.
– Значит, вы уверены, что в интернате есть техно? – в третий раз спросил он.
И секретарша терпеливо подтвердила:
– Да, совершенно. Я пока не знаю, кто именно, но узнать не составит…
Мэр досадливо махнул рукой.
– А я даже знать не хочу, кто. Мне это совершенно не интересно. Они слишком далеко зашли: то этот мальчишка, которого пришлось срочно отправлять на материк, потому что на Центральном спросили бы, как я допустил появление техноволшебника. Теперь опять… – Мэр раскраснелся. Галстук душил, верхняя пуговица жала, пришлось ее расстегнуть. – Давишь их, давишь, а они все лезут и лезут. Если бы не эти роботы-гуманисты, давно бы уже всех… – Он показал, как припечатывает кулаком о кулак. – Это угроза. Это зараза. Надо избавиться от нее раз и навсегда!
Секретарша заволновалась:
– Вы же не хотите сказать, что…
– Идите, идите, – недовольно протянул мэр. – Идите, у нас встреча скоро. Готовьтесь.
