Не люблю, когда не отвечают прямо и увиливают, ужасно не люблю.
— Хорошо. Что за способности? И почему они достались мне?
Контролер загадочно улыбнулся:
— А это тебе пускай расскажет Захарий Горобинский.
— Натан! — возмутился Александр.
— Нет, ребята, надо, чтобы объяснили вожаки, им по статусу положено. Буди спящих красавцев, Миа.
— Всех? — уточнила я, напряженно размышляя над тем, как это сделать.
Не поцелуем же будить этих… спящих красавцев?
— Зачем нам все? Только тех, кто непосредственно замешан в твоей судьбе.
С мгновение постояв в растерянности, я направилась к тому, кого ни капельки не боялась и с радостью разбудила бы поцелуем в щеку, если бы потребовалось.
Склонившись над пепельноволосым мужчиной, позвала:
— Просыпайся, папа!
— Папа? — Краем сознания я уловила удивление Вольского и непонятное веселье хмыкнувшего Хемминга.
Открыв глаза, отец некоторое время смотрел сквозь меня, затем его взгляд обрел осмысленность.
Вскочив с земли, он заключил меня в крепкие объятия.
— Когда окажемся дома, я тебя выпорю, Маша! — грозно пообещал родитель, целуя меня в макушку. — Клянусь, выпорю тебя впервые в жизни.
— Поздно пороть… Да и за что? — слегка обиделась я.
Ясное дело, он несерьезно, на эмоциях, но как не вовремя! Будто я до сих пор маленькая девочка.
— За то, что обратилась за помощью к чужим людям, а не к нам с матерью.
Я виновато опустила глаза. Отец прав, да не совсем. Рассказывать сейчас, что боялась сватовства со стороны Булатовых, не стала. Пока мои страхи только подтверждаются, хоть Кирилл и не такой, каким его описывал Ник.
— Николаев не чужой, он мой бывший куратор.
— Вслушайся в свои слова: он — бывший куратор, — подчеркнул отец, выпуская меня из объятий. — И теперь к тебе не должен иметь никакого отношения, раз ты больше не магичка.
— Пап, я боялась подставить семью под удар, — высказала честно одно из опасений. — За Горобинскими — стая, а у нас с мамой только ты. А один в поле не воин.
Отец, некогда преждевременно поседевший из-за взбрыкиваний суженой, покачал серебристой головой:
— Уже не один, я вернулся в стаю Булатова.
— Из-за меня, да?
Я расстроилась до глубины души. Столько лет отец не поддерживал со своими связь, создавая маме душевный комфорт. Теперь же это все разрушено из-за меня.
— Не совсем. Мы с твоей матерью серьезно поговорили и решили, что сама судьба указывает на сделанную ранее ошибку. Нельзя убегать от проблем, нужно отстаивать свое до конца.
Сразу вспомнились родители мамы: после ее замужества они успокоились лишь тогда, когда отец стал оборотнем-одиночкой. Интересно, как они отреагируют на его возвращение в стаю?
Впрочем, не о бабушке с дедом сейчас следует думать.
— Пап, что со мной?
Он вздохнул:
— Я не уверен…
Мне стало не по себе. Да что же со мной не так?!
Расспросить подробнее не дал Хемминг, который напомнил о своем приказе:
— Миа, дома наговоришься с отцом, буди остальных.
Кирилл стал следующим, к кому я подошла. Позвала, слегка коснувшись плеча молодого вервольфа, и тотчас направилась к его отцу:
— Проснитесь, пожалуйста…
Дождавшись момента, когда веки старшего Булатова вздрогнули, перешла к Горобинским. Пробудила сначала самого опасного — вожака, и нехотя приблизилась к его непредсказуемому, бешеному сыночку.
