Слова прозвучали ворчливо, но вполне серьезно, и это стало поводом рассмеяться. Просто представила себе этот поиск: ночь, спящие монашки, весьма темпераментный и настойчивый король…
– Но как? – не выдержав, уточнила я.
– Не знаю, – буркнул Ринарион. – Как-нибудь.
Он действительно не шутил, и это убивало! Добавить сюда мои метания по келье, и картина превращалась в истинный абсурд!
– А просто так, без всех этих сложностей и пряток прийти не мог?
– Наверное, мог, – после ну очень долгого молчания сказал монарх. – Но сомневался, что ты захочешь меня услышать.
Невольно вспомнились слова матушки Ларии о том, что у Ринариона подобное впервые и ему простительно. Это вызвало новую улыбку – все-таки есть вот в таком истинно мальчишеском поведении нечто бесконечно притягательное.
И хотя раскрывать собственные карты не очень-то хотелось, я сказала:
– А я тебя ждала…
В глазах Ринара мелькнуло недоверие, потом удивление. Он даже хотел что-то спросить, но не успел. Просто именно в этот миг до зала добрались разбуженные храмовницы, и мы услышали… нет, не стук, а удар, за которым последовал самый настоящий грохот!
Это потом стало понятно, в чем соль. Это потом я догадалась, что примененная Ринаром магия не только оплавила стены, но уничтожила еще и дверные петли, и тот самый засов. А здесь и сейчас все выглядело очень своеобразно – просто дверь рухнула, открывая взгляду стоящую за ней хрупкую сморщенную старушку в ночной сорочке и распахнутом халате. Едва очнувшуюся от летаргического сна Ларию с занесенным для удара кулаком.
Настоятельница посмотрела на упавшую дверь. Потом подняла глаза, судорожно вздохнула и попыталась заговорить:
– Что здесь… – начала она, но запнулась. Сделала несколько торопливых шагов и остановилась, переводя ошарашенный взгляд с застывшей в центре зала черной мумии на нас и обратно.
Затем снова вздохнула и, указав на мумию, спросила нервно:
– Это кто?
– А вы угадайте, – крепче прижимая меня к своему телу, съязвил Ринар.
Лария застыла и вытаращилась, а я лишь сейчас обратила внимание на то, что настоятельница явилась не одна, что на пороге и другие храмовницы толпятся. Только они, в отличие от главной, в зал войти не решались. Просто стояли, смотрели и тоже испытывали шок.
– Но… почему? – сообразив, выдохнула старушка. Вновь заозиралась и добавила: – И что здесь произошло?
– Ваша протеже пыталась прирезать мою леди, – сказал король недружелюбно, и глазами сверкнул так, что Лария инстинктивно качнулась назад.
– Но… – вновь попыталась заговорить она, только осеклась. Перевела взгляд на оплавленный алтарь, затем на бронзовую статую…
В следующий миг лицо старушки вытянулось, а глаза округлились еще сильней. Такая реакция стала поводом проследить за взглядом и вздрогнуть.
Поворачивая голову, я рассчитывала увидеть, что бронзовая «Мадонна» вновь ожила, но все оказалось иначе. Возле статуи стояла очень красивая миниатюрная женщина в светлом струящемся платье и с улыбкой взирала на нас.
Осознание, кем именно эта женщина является, пришло лишь после того, как храмовницы дружно ахнули, а Лария грохнулась на колени. Впрочем, данная подсказка требовалась лишь мне – его величество понял сам.
Он разжал объятия и отступил на полшага, дабы согнуться в предельно почтительном поклоне. И хотя я уже догадалась, что перед нами та самая Богиня, из ступора вышла лишь сейчас.
Тоже поклонилась. Но тут же вспомнила, что в этом мире так не принято, и присела в самом глубоком реверансе. Он получился бесконечно корявым, но хочется верить, что божественный смех зазвенел по какой-то иной, не связанной с моей неуклюжестью причине.
А когда Богиня отсмеялась, мы услышали:
– Как у вас интересно…
Ринар мгновенно согнулся в новом поклоне, Лария опустила глаза, ну а я… Увы, но после первого реверанса боль от ушиба о статую стала нестерпимой! Поэтому я ограничилась робкой болезненной улыбкой.
Несмотря на мою непочтительность, Богиня не разозлилась, а совсем наоборот – опять просияла. Однако заговаривать вновь
