Я фыркаю.
– Почему же?
– Она добрая, заботливая и веселая. А еще она хорошенькая, у нее такие волосы…
Мы еще несколько минут сидим молча, пока я перевариваю его новость. Да, я понимаю, чем она могла зацепить Аррана. Адель и умна, и привлекательна. А еще она Черная Ведьма.
Я говорю:
– Знаешь, она ведь Черная. Если у вас будут дети, то…
– Да мы всего пару недель как знакомы, с тех пор, когда ты был ранен. А ты уже сразу о детях!
– Извини, но ты же понимаешь, о чем я, – я улыбаюсь ему.
– Я знаю, о чем ты. Может быть, в будущем, когда Альянс придет к власти, на свет появится много маленьких полукодов. Но, как я уже говорил, мы с Адель не так давно знакомы.
– Надеюсь, что тебе с ней хорошо.
– Спасибо. Очень.
Он улыбается, смотрит на меня смущенно, а я отвечаю ему счастливым взглядом – какой он милый, и какой невинный, – и тут же понимаю, что они с Адель наверняка говорили обо мне. И не просто говорили, а говорят, ведут, можно сказать, долгие дискуссии.
– Хочешь вернуться к ней? – спрашиваю я его.
– Нет. Я хочу остаться с тобой.
И он снова становится тем самым Арраном. Тем неторопливым, уютным, домашним Арраном. Способным быть нежным, как никто другой.
Немного погодя он говорит:
– Помнишь тот рисунок – мы с тобой в лесу – который ты нарисовал в день моего Дарения? Я его храню.
Конечно, я помню. Помню, как я рисовал его, как скатал в трубочку и положил на кровать Аррана, а потом нагнулся и поцеловал его в лоб перед тем, как уйти. Только теперь мне кажется, что это был не я, а кто-то другой.
– Ты еще рисуешь? – спрашивает он.
– Давно не рисовал.
– Напрасно.
– А ты еще смотришь старые фильмы?
– Хотелось бы. Когда все это кончится, я пообещал себе: засяду перед телевизором и целый день буду смотреть старое кино. Устрою марафон комедий: Бастер Китон и Чарли Чаплин, самые старые, что ни на есть. Их я просто обожаю.
– Да ты их все любишь. – А я люблю быть рядом с ним.
– Я скучаю по прошлому, – говорит он.
И тут я кое-что понимаю про себя.
– А я нет. Конечно, то было хорошее время. И тебя я люблю, ты лучший брат в мире, мне было здорово жить с тобой, и с Деборой, и с бабушкой. Только теперь я знаю, что за каждым моим шагом следил тогда Совет, а мой отец хотел встретиться со мной, но не мог. Наша мать… В общем, плохого тоже было много.
Он кивает.
Я продолжаю:
– Я знаю, что тебе тоже досталось. Но ты сохранил себя. Ты и сейчас такой, как прежде, и это хорошо для тебя. А я стал совсем другим, меня порядком перемололо.
Он снова качает головой.
– Ты даже не представляешь, Арран, насколько я теперь другой. Сколько всего со мной было. Я уже не тот мальчик, который смотрел с тобой кино. Мне так жаль, но… этого никогда уже не будет. Никогда. Я изменился. И в прошлое не вернусь. Не хочу возвращаться.
– Я знаю.
– Меня забрали четырнадцатилетним, Арран. Того мальчика больше нет на свете. Он не может вернуться. – Но мне хочется сказать ему что-нибудь хорошее, позитивное, и я добавляю: – Когда Альянс победит. Когда все кончится. Я буду мирно жить на берегу спокойной реки.
– Да, я представляю. Нарисуй это.
