счастливая развязка, а для Джулии, может, и нет. Ей нужно что-то другое. Она все еще идет по своему извилистому пути, и ночь все ближе.
— Ты жалеешь, что не забыла про Брекбиллс? Жалеешь о Бруклине?
— Бывает. — Сложив руки, она прислонилась к стенке в позе, неудобной даже на посторонний взгляд. — Почему ты мне не помог? Почему не спас, когда я пришла к тебе в Честертоне?
Честный вопрос. Он сам себе его не раз задавал, но так и не нашел удовлетворительного ответа.
— Я не мог, Джулия, ты же знаешь. Ничего себе задача — устроить тебя в Брекбиллс, когда я сам насилу прошел.
— Ты мог бы видеться со мной. Учить меня тому, чему сам научился.
— Меня бы за это выгнали.
— Ну так потом, после выпуска…
— Что толку это теперь пережевывать? — Квентин, чувствуя под собой зыбкую почву, перешел в контратаку. — Ты просила напомнить о себе в Брекбиллсе — я это сделал. Думал, что теперь-то тебя найдут и сотрут тебе память на совесть, как у них водится.
— Напрасно думал. Когда меня начали искать, я уже растворилась в воздухе. — Джулия щелкнула пальцами. — Как по волшебству.
— Да и не вышло бы ничего из этих твоих уроков. Тоже мне Микки-Маус, ученик чародея! А обо мне ты подумала? Всегда с дерьмом меня смешивала, а тут нате, я вся ваша, сэнсэй. Так это не работает.
— Ничего я не смешивала, просто спать с тобой не хотела, господи! — Табурет покачался на двух ножках и снова хлопнулся на четыре. — И спала бы, кстати, если б ты согласился.
— Ну, ты и так выучилась, как я погляжу.
— Само собой. Уж ты-то мог бы не удивляться, бросив меня в реальном мире без всякой помощи. С тебя все и началось. Хочешь знать, как все было? Я расскажу, только заработай сначала.
В каюте повисла тяжелая тишина. Свинцовое море окутывалось мраком, в окна плескала вода.
— Что бы с тобой ни случилось, Джулия, я этого не хотел. Прости.
Он сказал чистую правду, но были и другие правды, не столь привлекательные. В школе он бегал за ней, как собачка, а она спала с его лучшим другом. Потом они поменялись ролями, и Квентин на радостях отказал ей. Не только поэтому, но и поэтому тоже.
— Тогда я снова стала собой, потому что здорово разозлилась. — Джулия нарисовала что-то на запотевшем стекле и стерла. — Теперь это уходит.
Фиг с ним, с ключом, тут вопрос поважнее. Джулии нужна помощь, а не любовь.
— Скажи, что я должен сделать. — Он взял ее холодную руку в свою. — Я очень хочу помочь. Хочу, чтобы ты вспомнила.
Каюту освещал не только голубой шар. Теперь светилась и сама Джулия — вернее, что-то у нее внутри. Ее сердце. Квентин видел его сквозь кожу и даже сквозь платье.
— Я и вспоминаю. Здесь, в море, вдали от Филлори, все понемногу возвращается. — Она заулыбалась, и это было еще хуже прежнего пустого лица. — Навспоминала такое, чего и не видела никогда.
После тяжелого судового обеда Квентин откинул от стены свою койку и лег. Холод, тьма, непогода, разговор с Джулией — все это вместе вызывало у него ощущение, будто он уже неделю не спал. Дело было не столько в позднем времени, сколько в пройденных милях. Масляная лампа качалась, освещая грубо вытесанные бимсы над головой.
Он замерз и весь слипся от соли. Помыться бы — он ведь умеет опреснять соленую воду, — да пальцы отвыкли от колдовства, лучше уж побыть липким. А согреется он очень скоро. Сразу после отплытия он нашел на койке флотское одеяло, щетинистого зверя весом около десяти фунтов, способного выдержать беглый артиллерийский огонь. Не желая находиться в одной постели с тушей дикого вепря, Квентин поменял его на неуставную, постоянно сырую, но куда более уютную пуховую перину.
Убедившись, что по доброй воле сон к нему не придет, он сел и обвел взглядом книжные полки. В прежней жизни бессонница заставила бы его потянуться за книжкой из филлорийской серии, но настоящее лишило его этого удовольствия. Не посмотреть ли, что это за «Семь золотых ключей» ему оставила Илейн.
Семь… на столько он не подписывался. Ему и одного хватит. Это был явно не роман, а детская сказка, набранная крупным шрифтом и с иллюстрациями в виде старинных гравюр. Илейн ее, наверно, конфисковала у Элинор — что за вредная тетка. На задней странице стоял штамп посольской библиотеки. Квентин поудобнее примостил подушку.
Жил-был вдовец, и была у него маленькая дочка, просто красавица. Ведьма, у которой своих детей не было, украла у него
