Просматриваю и так, и эдак документы Абдиева, по-моему – нормальные ксивы, не самоделки абверо-гестаповские, на тщательный немецкий новодел-самопал вроде бы не похожи. Сам пистольку с летехи не спускаю, Нечипоренко злобно сопит и молчит. Интересно, о чем танкист кумекает? Зуб даю, что он меня мысленно материт всеми возможными выражениями, а то и пришиб всеми способами уже раз с…дцать. Сильно сомневаюсь, что его мысли обо мне сейчас пребывают в пределах литературного русского?
Во! – заговорил:
– Товарищ старший лейтенант, вы можете объяснить, чем вызвано такое недоверие к нам? Мы действительно воевали, вышли с оружием в руках, а тут…
«Эх, летеха, если дойдешь до наших, там тебя тоже проверки особого отдела ждут, считай, что тут репетиция», – думаю я. Отвечаю, конечно, другое:
– К нам уже выходили «окруженцы», гражданин Нечипоренко. Мы всем поверили. И это нам стоило жизней шестерых бойцов. Заметь, среди них был самый настоящий сотрудник НКВД, перешедший на сторону врага. Ты понимаешь, теперь я лучше перестреляю сотню подозрительных, чем позволю от их рук погибнуть хоть одному своему бойцу. Понятно?
– Простите, товарищ старший лейтенант, но мы не несем ответственности за всякую гниду…
Грохот… Это Ержан, бедолага, споткнувшись на входе, чуть не растянулся, но вошел, в руках охапка зольдбухов. Резко вывалил эту груду на ящик, так, что часть попадала на землю. Выпрямился, отступил на шаг. И смотрит на меня эдак, с вызовом. Губы в ниточку сжал. Следом вошел Онищук – молодец – обоих окруженцев под прицелом держит.
Беру бумажки, затрофеенные танкистами, это семнадцать зольдбухов немчуранцев. Пардон: четыре – офицерских: два лейтенанта, один обер-лейтенант, а один – так даже целый гауптман, если я правильно разобрал: командир танковой роты, А может, и не так! – там в их аббревиатурах сам черт ногу сломит! И что? Буду считать проверку оконченной. Специалист я в этом хреновый, но будем надеяться… Так что молча подхожу к Абдиеву, приобнимаю его по-дружески и говорю:
– Теперь верю, теперь салем[87], брат. Ты тоже меня пойми: вот приняли мы десяток окруженцев, а они оказались засланцами подлявыми, Абвером засланы, чтоб найти какого-то нашего генерала, ну и по пути сдавать немцам таких, как мы. А один из них вообще сотрудником органов перебежавшим оказался! А в итоге шестеро бойцов наших остались тут навсегда. Понимаешь, Абдиев, НАВСЕГДА!
Онищук, выведи пока второго. Рядом где-нибудь побудьте, я позову.
Они вышли, я ткнул пальцем на патронный ящик:
– Садись. Теперь говори, что знаешь о Нечипоренко.
– Да я знаю его с довоенного времени, очень хороший джигит, в одном батальоне служили уже больше года. Жили рядом. Его взвод всегда благодарности от командования получал. Вы не сомневайтесь, Сашка геройски воевал, он танкистов выводил, им больше досталось.
– Хорошо, а остальные бойцы? Все с того, довоенного времени? Никого в окружении не подобрали?
– Почти все из нашего батальона. Трое из рембата, но я их тоже давно знаю. Двое только позднее пристали, но тоже: наши они, наши, советские! Оба пограничники, с самой границы топают.
– Ладно, проверим…
Позвал Онищука с танкистом. Вошли. Танкист все так же обиженным волком смотрит.
– Ну что, товарищи командиры! Будем считать, что проверка по вам обоим закончилась. Оснований для преследования по закону не обнаружено. Так что… Ты иди, Ержан, и ты Нечипоренко – иди. Отдыхайте… Ну, и остальных своих людей заберите. Первым делом шалаши для себя оборудуйте. Не на улице же ночевать. Место для расположения и орудия труда подберет вам наш зам по тылу боец Юхневич. И получше замаскируйте свои апартаменты, щоб немецкие верхогляды со своих салометов (именно не самолет, а спецом саЛоМет) не углядели. Петро, веди сюда этих двух погранцов. А остальным уже оружие можете отдать.
Петр отправил командиров и привел, разоружив, погранцов. Один почти ксерокопия Медведева (не того, что знаменитый партизан, а так, один политик, ВРИО Путина который, или «медвепут намбер ту» – кому как удобнее), правда, этот существенно помоложе будет, и росточком сантиметров на двадцать выше того, политика. И, что характерно, айфона при себе не имеет, и айпада тоже. Второй – классический армянин, черные, с вековечной армянской грустью, очи (такие даже глазами назвать язык не повернется), рост сто восемьдесят почти сантиметров и вес под восемьдесят. Ну, и я спрашиваю, конечно же, грозно, аки Ванятка Грозный, который номер четыре:
– Кто такие, какое задание получили в Абвере?
– Товарищ старший лейтенант, я старший сержант Окунев, это красноармеец Геворкян, мы пограничники восьмой заставы
