ореховый пирог?
– Оскорбительно, что ты вообще спрашиваешь об этом, – сказала ему я, когда он вытащил из холодильника одну из тарелок с калорийным пирогом. Купер отрезал два огромных куска и передал один мне.
Мо тоскливо взглянула на пирог, очевидно, думая о набранных за время беременности килограммах, которые никак не уходили.
– Ненавижу вас и ваш чёртов обмен веществ.
Купер предложил жене маленький кусочек пирога, что являлось огромной уступкой со стороны волка. Мы, как правило, не делимся пищей, если этого можно избежать. Мо, как птенчик, откусила крохотный кусочек, которого, как мы все знали, ей недостаточно. Но это был важный жест со стороны Купера.
По своему обыкновению, мой братец спрашивал о маме, Самсоне, Попсе, капризных тётушках в бридж-клубе и подростках, травящихся табаком в школьной подворотне. Я сказала, что решила проблему несовершеннолетних так же, как это сделал Попс, когда застукал двенадцатилетних Купера и Самсона с табаком. Я заставила наших юных кузенов Рики и Бенджамина «добить» всю банку «РэдМэна» [44], которую они стащили у моего дяди Стива, и они жевали, пока не позеленели, а когда возвращали Стиву деньги за украденную банку, их начало тошнить.
– Они больше никогда не притронутся к табаку. Поверь мне, – содрогнулся Купер. – А как поживает тётя Билли?
Моя ехидная улыбка сошла с лица.
– С переменным успехом. Алисия говорит, что она может быть в полном сознании, а через мгновение начинает бредить. Или просто сидит на стуле, глядя в никуда. Я постоянно застаю её в беспамятстве, и иной раз ловлю себя на том, что просто ищу причины, лишь бы туда не ходить. Что, конечно же, заставляет меня чувствовать себя ещё хуже, потому что я обманываю Алисию и Клэя.
– Ты слишком много на себя берёшь, – сказал Купер, сжав моё плечо. – Твоё самомнение и данное Богом упрямство заставляют тебя думать, будто ты можешь за всем уследить. Но стремление облегчить свою ношу – совершенно естественное. И семья Билли, и ты желаете ей только добра, независимо ни от чего. Не чувствуй себя виноватой в том, что позволяешь Алисии и Клэю нести на своих плечах часть бремени. Они тоже её семья. Ты никому не поможешь, если вконец выдохнешься.
– Знаю, – мягко призналась я, повертев в руках кусок пирога.
– Я бы сказал, что горжусь тем, как ты ведёшь себя в роли альфы, но уверен, ты просто врежешь мне за то, что я сюсюкаю с тобой, как девчонка, – сказал он, слегка подтолкнув меня локтем.
Я кивнула, но в ответ пихнула и его.
– Кстати, о Клэе: как у вас дела? – спросил Купер, пытаясь казаться безразличным, что ему не удалось.
– Хорошо, – произнесла я, выгнув бровь. – А что?
– Да к нам вчера заскочил Ли. С тушей лося, – злобно посмеиваясь, добавил он. – Я просто подумал, может, Клэю нужно сказать, что у него появился конкурент.
Я застонала, а мой бессовестный братец просиял.
Большой, мускулистый, но без признаков активной мозговой деятельности, Ли Уитакер являлся сыном шурина моего дяди Фрэнка. Он вырос в стае, что жила в восьмидесяти милях к востоку от долины, и его прочили мне в потенциальные партнёры с тех пор, как я… ну, родилась.
У нас было два жалких свиданьица, одним из которых стал ужин в доме его матери. И Ли, казалось, думал, что наш брак – уже решённый вопрос. Он пытался занять всё моё время на любых собраниях стай. Однажды я провела весь День памяти [45], притворяясь, что у меня острый эпидемический конъюнктивит [46], лишь бы держать Ли подальше от себя. У него хорошие намерения, да только он тупой, как пень, и в голове у него водятся какие-то странные идеи относительно того, какие права он получит, став моим мужем. Казалось, Ли считал, что я просто передам ему бразды правления моей стаей. Будто бы я жду предложения от такого большого и сильного мужчины, чтобы мне никогда больше не пришлось утруждать мою маленькую головку раздумьями о том, что есть на завтрак или выходить ли на улицу.
Очевидно, он никогда не обращал внимания на то, что я говорю.
Если бы Ли не являлся любимым племянником дяди Фрэнка, я бы набила ему морду и отправила на все четыре стороны. Но дядя Фрэнк, брат моего отца, всегда был чувствительным по отношению к своему положению в стае. Он возмущался из-за того, что Купер взял на себя роль альфы в таком молодом возрасте, и чувствовал, что ему самому не дали шанса. В какой-то степени это было даже смешно, поскольку он вообще не участвовал в состязании. Дядя Фрэнк протестовал – и громко – когда Эли принял роль лидера
