локоны.
Нарек усмехнулся. Поварихи в женском лагере должны быть чертовски хороши, чтобы к ним пришел такой господин. Он-то наверняка привез с собой личного повара из дворца.
— Что здесь происходит? — Вельможа обратился к золотоволосому таким пренебрежительным тоном, словно перед ним был раб.
— Произойти убийство, — несколько натянуто ответил наемник. — Нужно защитить шл… женщин, — он бросил быстрый взгляд на Нарека.
Нарек растерялся. А он-то тут при чем? Чего хочет от него Володи?
— Надеюсь, она была не из красавиц, — князь улыбнулся тонкими губами. — И без того в этом лагере слишком мало шлюх, при виде которых не пропадает какое бы то ни было желание, — он хотел пройти мимо Володи, но капитан преградил ему путь.
— Что? — набросился на наемника вельможа.
Нарек тут же слегка протрезвел. Заполз в самый дальний угол тента. Он не хотел иметь ничего общего с этой ссорой. Это же князь! С такими людьми не связываются.
— Ты должен оставлять здесь свой оружие, Бессос, — теперь улыбнулся Володи. Нарек не понимал, что так веселит воина.
— Значит, ты знаешь, кто я такой, — ледяным тоном произнес князь. Некоторые в его свите потянулись к ножнам. Но пока еще никто не обнажил меча. — Я сатрап этой части Гарагума. Ты стоишь на моей земле. Здесь действуют мои законы. Отойди в сторону или твоя жизнь будет кончена!
— Я правильно понимать… Для тебя не действовать закон Аарона, бессмертного Арама, правителя всех черноголовых? И ты намерен убивать меня, если я не отойти и не выполнять приказ Аарона?
Сатрап побледнел от гнева, но сделал знак своим людям убрать руки от оружия.
— Конечно же, я никогда не пойду против слова бессмертного, хотя тебе следовало бы отрубить голову уже только за то, что ты делаешь с нашим языком!
В груди у Нарека нарастало раздражение. Человек, для которого не действуют правила, который думает, что имеет право оскорблять и втаптывать в грязь любого честного человека. Крестьянин порадовался тому, что его деревня слишком незначительна для того, чтобы там были такие люди. И одновременно с этим он почувствовал уважение к Володи, который настаивает на законе бессмертного и готов оказать отпор сатрапу.
— Оставьте здесь оружие, — приказал своим людям Бессос. Потянулся к своему мечу, помедлил, затем положил дорогое оружие в песок рядом со всеми остальными.
— Кинжалы тоже, — произнес Володи, очевидно, наслаждавшийся ситуацией.
Бессос зашипел, сорвал кинжал с пояса и бросил его острием вниз. Он вонзился в мягкий песок лишь в пальце от ноги капитана.
Нарек вздрогнул. Как у этого наемника получается? Он смотрел прямо в лицо этому надушенному зазнайке. Нарек пожалел, что не может оставаться таким хладнокровным. Он представил себе, как, скрестив руки, становится перед своим арендодателем и говорит:
— Без воды на твоих полях ничего не растет. Тебе следовало бы открыть свои каналы и для меня. Я получил от тебя только пыль и отплачу тебе песком за скупость, — и с этими словами он высыплет горсть песка прямо на глазах у арендодателя. Нарек вздохнул. Он слишком хорошо знал, что никогда на это не решится. Но раньше он и мечтать об этом не смел.
— Пропусти меня! — произнес Бессос привыкшим командовать голосом.
— Еще кое-что, господин, — Володи протянул ему ладонь. — Ты должен давать мне деньги на удовольствие. Такой есть закон бессмертного Аарона.
Сатрап обернулся к своей свите.
— Дайте ему серебряную монету, чтобы цепной пес Аарона наконец перестал лаять.
Володи замахал руками.
— Деньги на удовольствие дают удовольствия.
— Ты, тупой варвар. Я хотел дать тебе серебряную монету. За нее ты получишь десять таких медяков или даже больше.
— Но ведь дело не в этом, — вмешался Ашот.
— Оставь это, — зашипел Нарек, при этом испытывая гордость за своего друга. — От этого одни только неприятности.
Ашот встал.
