В палатку вошли два евнуха. На лбу у них была татуировка знака ящерицы, дабы каждый знал, что ни у одного из них больше нет языка, они могут издавать только шипящие звуки, подобно разгневанной ящерице. В длинных бесшовных юбках, с подведенными черной тушью глазами, они казались женственными. Головы обриты наголо. Один из них приветливо кивнул ей.
Шайя не ответила на приветствие. Как этот парень смеет кивать ей? Столь неуклюжие проявления приязни не соответствуют поводу, по которому они встретились. Неужели евнух над ней насмехается?
— Вы удивляете меня, почтенная принцесса, — в юрту вошел целитель. Он двигался бесшумно, как кошка. На его узком лице играла улыбка, но глаза оставались серьезны. — Я не ожидал, что вы придете раньше условленного времени.
— Добродетель исполнения своего долга известна не только на Шелковой реке, — холодно ответила она.
Целитель остановился и пристально поглядел на нее. Наконец осторожно кивнул.
— Прошу прощения, если оскорбил вас своими словами. И в мыслях не было. Знайте, что вы поразили меня еще вчера, принцесса Шайя. А теперь мое уважение к вам становится еще глубже. Покорность своей судьбе — действительно добродетель, столь же высоко ценимая среди моего народа, сколь и редкая, — он положил на стол для карт бамбуковую трубку с кожаной застежкой и изящным жестом пригласил ее ложиться на второй стол.
Шайя положила карту обратно в амфору, заткнула ее пробковой крышкой. На этот раз она не пыталась заставить исчезнуть следы на восковой печати. С жалостью поглядела на отпечаток своего детского большого пальца, последний след счастливых дней. А затем направилась к столу.
Целитель вынул из рукава маленькую бутылочку из зеленого стекла.
— Я подготовил для вас сонное зелье, почтенная принцесса. Так вы не почувствуете неприятности, которые я, к своему сожалению, вынужден буду доставить вам по приказу вашего отца.
— Пока что я еще воительница, Мяу. Я не привыкла закрывать глаза перед своими врагами. И наверняка не стану менять привычек в своей последней битве.
Целитель поставил бутылочку на стол для карт.
— Мне больно от того, что вы видите во мне врага, принцесса. И если уж вам обязательно пользоваться военными метафорами, то будьте уверены, что я сражаюсь в ней так же точно против своей воли, как и вы. Поскольку вы, которую мне все, кого я спрашивал, описывали как человека чести, решили видеть во мне врага, я позволю себе просить вас об одной милости. Прошу, не обращайтесь ко мне прозвищем. Мое взрослое имя, которое мой почтенный отец дал мне к вящей радости моей матери в день, когда я закончил обучение и заслужил зеленые одежды целителя, таково: Шен И Мяо Шоу.
Шайя колебалась. Почему она должна оказывать честь человеку, который ее изувечит? С другой стороны, ей не хотелось заканчивать свою жизнь воительницы упреком в том, что в последнем бою она поступила бесчестно.
— Шен И Мяо Шоу? — тихо произнесла она.
— Не идеально, но крохотный недостаток вашего произношения более чем компенсируется вашей доброй волей, — целитель улыбнулся. — Теперь не будет ли вам угодно прилечь, почтенная принцесса? Я попрошу двух своих помощников пристегнуть вас к столу и проследить за тем, чтобы все произошло без излишнего вмешательства и чтобы даже тень подозрения в неподобающем прикосновении не упала на ослепительный свет нашего взаимного уважения.
— Это мне не нужно, — резко ответила она. — Пока что я могу похвастаться тем, что не дергалась, когда мне зашивали раны.
— При всем уважении, почтенная принцесса, но то, что мне поручено сделать сегодня, не стоит сравнивать с зашиванием раны, полученной на поле битвы. Это неприятный процесс, требующий, чтобы вы непременно лежали спокойно.
— На что я вполне способна, — холодно ответила она.
Шен И Мяо Шоу взял лежавшую на столе для карт бамбуковую трубку, нерешительно повертел ее в руках.
— Прошу, позвольте мне напомнить о моих десятилетиях опыта и… Ой-ой… — Бамбуковая трубочка выскользнула у него из рук, задела краешком ее колено, из-за чего ее нога устремилась вверх.
— Многократно прошу прощения, — он улыбнулся, и на этот раз вокруг его глаз образовалась сеточка мелких морщин. — В первую очередь за то, что воспользовался дешевым базарным трюком. Конечно же, моя бамбуковая трубочка ударила по вашему колену не случайно. Я всего лишь хотел вам продемонстрировать, что плоть, служащая пристанищем нашего духа, иногда производит движения, не поддающиеся контролю нашего духа.
— Ты застал меня врасплох, Шен И. Второй раз тебе это не удастся, — едва эти слова сорвались с ее губ, он во второй раз ударил ее трубочкой по колену, и снова нога устремилась вверх.
— Прошу простить меня в наших общих интересах, что я настолько невежлив, что вынужден настаивать на истинности
