Родерик взял ее за плечи и посмотрел в искаженное горем лицо. Стоявший рядом стражник произнес:
– Нам сообщили, что в обломках найдены ваша младшая дочь и ее няня. Очевидно, их задавили…
Родерик отказывался верить услышанному.
– Но мне доложили, что моя семья в безопасности.
Стражник отвел взгляд.
– Очевидно, говорили не о всех ваших детях, принц. Слишком большая неразбериха была вокруг.
– Нанта захотела посмотреть парад! – всхлипывала Хадита. – Она уговорила няню, и они ушли. Сначала я ничего не заподозрила. И всю ночь ждала… надеялась…
Конечно, Нанта не могла не пойти на парад, в отчаянии подумал Родерик. Семилетняя девочка любила красочные зрелища. Он представлял себе, как Нанта тянет няню за руку, упрашивает, смеется, и та, конечно, соглашается. А почему бы и нет? Обе побывали уже на многих парадах.
Стенания Хадиты надрывали сердце. Родерик не мог смотреть на нее, поэтому закрыл глаза. Голова болела, глаза жгло. Он спросил у стражника:
– А остальные наши дети?
– В безопасности, милорд.
Принц вспомнил, как поспешно улетел Манфорд, словно почуял что-то. Что, если вождь батлерианцев первый узнал эту ужасную новость и скрылся раньше, чем его могли арестовать? Родерик сжал кулаки. Манфорд Торондо не мог улететь так быстро или так далеко, чтобы избежать расплаты. Вся эта трагедия произошла из-за него – он спровоцировал погромы, разжег пламя насилия. Зачем? Чтобы поиграть мышцами перед Сальвадором? Батлерианцы всегда были опасны – неуправляемые фанатики, – а Сальвадор слишком слаб, чтобы им противостоять… он уступает, отступает, шажок за шажком.
Манфорд Торондо вызвал волнения, чтобы продемонстрировать свою силу. И Нанта погибла. Многие погибли. Дополнительный ущерб.
– Я найду способ остановить этого человека. Его последователи причиняют слишком большой вред и слишком много боли. Манфорду Торондо не позволено собрать толпу, зажечь в ней ярость и уйти от ответственности, направив ее на своих противников. Его руки в крови.
Хадита печально посмотрела на мужа.
– Это не вернет нам дочь.
Он обнял ее, начал утешать и обнаружил, что тоже плачет.
– Да, не вернет.
Родерик вспоминал, какой ласковой была Нанта, как всегда стремилась быть с отцом, как любила играть в его кабинете, делая вид, будто работает с важными документами. Недавно, когда он держал ее за руку, стоя рядом с Сальвадором и Табриной, Нанта спросила:
– А я могу когда-нибудь стать императрицей?
Он улыбнулся и ответил:
– Мечтать можно всем.
Но теперь мечты Нанты Коррино были убиты.
В кабинет брата в сопровождении трех гвардейцев вошел император Сальвадор; взъерошенный и раздраженный, но уверенный в себе. Он как будто еще не знал о смерти племянницы. Улыбнувшись, император сказал:
– А, вот ты где, Родерик! Идем-ка. Страшное испытание завершилось, и мы должны быть с людьми. Теперь все будет в порядке.
Если ты ударишь меня, я ударю сильней. Если ты меня ненавидишь, я буду ненавидеть тебя больше. Тебе не победить.
Хотя атмосфера Денали была ядовита, Птолемей чувствовал себя здесь в безопасности. Пугали его батлерианцы. Ничего более ужасающего предвидеть было невозможно.
Он двигался по мрачной, гибельной местности, сидя в кабине специально приспособленного ходячего; его руки и ноги были соединены с усовершенствованным устройством, которое позволяло управлять машиной. Но вручную руководить системами были трудно, и Птолемей завидовал проворству новых кимеков.
Покоящийся в защитных контейнерах и объединенный сетью специальных устройств мозг протонавигаторов легко приспосабливался к корпусам мощных ходячих, которыми обеспечивал его Птолемей. Особенно ученого поразили упорство и ловкость
