— Теперь объясни мне, что происходит, — сердито потребовал он, скрещивая руки на могучей груди.
Джем потер здоровой рукой челюсть. Никто бы, взглянув на него, не поверил, что лучше он себя никогда еще не чувствовал. Огромное, бесконечное облегчение…
— Эликсир, который тогда дала мне колдунья… Его похитили.
Хушанг нахмурился, покачал своей большой круглой головой. Когда же цепочка умозаключений привела его к тем выводам, которые в свое время сделал Джем, губы его искривила горькая усмешка.
— Прости меня! Я не должен был сомневаться в тебе!
В ответ Хушанг только пожал плечами. Он давно научился смирять свою гордыню ради того, чтобы верно служить принцу. Если принять во внимание обстоятельства, подозрительность его господина была вполне оправданна.
— Удостоверившись в невиновности Альмейды, я поручил ей всюду искать этот флакон.
— Она могла его не узнать.
— А ты когда-нибудь видел подобный?
Хушанг отрицательно помотал головой. Некоторое время он молча размышлял. Джем закрыл глаза. Рука и челюсть болели, однако он принимал эту боль с радостью. Хушанг не предал его! Верный Хушанг с ним рядом, какая бы опасность ему ни угрожала!
— Муния не умерла.
Джем вздрогнул, открыл глаза и с ошарашенным видом уставился на своего компаньона.
— Я был у подножия сторожевой башни в то утро, когда пошел снег. Ты знаешь, я люблю ходить по-большому на свежем воздухе, вот я и устроился под окнами этого пса де Монтуазона…
Джем усмехнулся.
— В общем, я услышал, как Гуго де Люирье сказал ему, что заплатил какому-то наемнику, чтобы тот охранял ее на корабле.
— Почему ты раньше мне не сказал?
— А что бы изменилось, скажи? Правда в том, что египтянка обвела госпитальеров вокруг пальца так же ловко, как и тебя. Гуго де Люирье хотел жениться на ней, чтобы получить средство воздействия на ее отца и, через его посредство, на султана Кейт- бея. Отцу Мунии пришлось бы выдать де Люирье твоих сыновей, которых тот намеревался дорого продать Баязиду.
Хушанг улыбнулся.
— Но Муния убежала с Родоса с тем самым рыцарем, которому Гуго де Люирье заплатил за ее охрану, и все планы этих грязных псов провалились.
Сердце Джема сжалось. Рано или поздно, он знал это, сыновей его, как и его самого, ждет насильственная смерть. По правде говоря, в благородство Мунии он верил не больше, чем в порядочность Гуго де Люирье или того же Филибера де Монтуазона.
— Почему ты сейчас вспомнил о ней?
— Помнишь тот день, когда Хуссейн-бей приехал в Поэ-Лаваль? Я думал, что ты в своей спальне, и пошел туда, чтобы тебя потихоньку предупредить. Муния как раз выходила из комнаты. Увидев меня, она вздрогнула всем телом и поспешила спросить, не видел ли я тебя. Ее заметный испуг тогда удивил меня. Позже я решил, что это было как-то связано с ее предательством. Теперь же мне пришло в голову, что она могла что-то прятать под своими покрывалами.
Сердце Джема забилось быстрее.
— Зачем ей похищать у меня флакон, когда она не знает его ценности?
— Ты иногда разговариваешь во сне, ты это знаешь.
— Но я ни разу не звал ее в свою постель.
— Кто-то из твоих жен мог в разговоре упомянуть об этом и забыть. Муния наверняка искала способ тебе навредить. А потому прекрасно все запомнила. Готов спорить, она увезла твой эликсир с собой, чтобы защититься от твоих янычар!
— Если так, он потерян навсегда, — со вздохом сказал Джем.
Хушанг потер висок.
— Ты можешь вернуться в замок без меня?
— Если ты опасаешься за меня, то зря, я смогу за себя постоять! Что ты придумал?
— Я хочу завершить начатое.
— Как?
— Разве я — не лучший из твоих воинов? — усмехнулся Хушанг.
