— Боже праведный, отец, разве вы настолько не уважаете шевалье, чтобы допустить подобные подозрения?
— Признаться, я не смогу ответить на этот вопрос однозначно!
Тон его был ледяным. Филибер де Монтуазон вскочил на ноги. Глаза его полыхали злостью.
— Она лжет, чтобы пощадить вас! Это глупо, Елена! Я уже сказал вам, вы будете моей. Я так решил!
Филиппина с сокрушенным видом покачала головой, но спокойно выдержала его взгляд.
— Вы не раз говорили мне об этом, мессир, и я обещала вам подумать, тем более что случившееся сегодня так много говорит о вашей порядочности и прекрасных манерах, но ложью вы ничего не добьетесь. Сама я лгать категорически отказываюсь.
Она повернула к отцу свое ясное личико и с невинной улыбкой продолжала:
— Неловкое падение с лошади вряд ли можно считать серьезным ударом по репутации, отец. И если вы соблаговолите меня простить, обещаю, что впредь буду осмотрительнее.
Жак де Сассенаж заботливо обнял дочь за плечи. Шевалье понял, что возражать бессмысленно.
— Забудем об этом! А пока возвращайся к своим придворным, — посоветовал он, провожая Филиппину к двери.
— Вы присоединитесь к нам, Филибер? — спросила девушка, оглядываясь.
— Боюсь, это невозможно. Шевалье как раз намеревался покинуть замок, и я хочу проводить его, чтобы извиниться за свое поведение, — вместо де Монтуазона ответил ей Жак и открыл дверь.
— Что ж, желаю вам провести приятный вечер, мессир! — весело бросила Филиппина и выскользнула в коридор.
Подлец получил по заслугам!
Как только дверь закрылась, бледный от ярости Жак де Сассенаж подошел к Филиберу де Монтуазону и, взявшись за рукоять своего меча, сказал:
— Еще одно слово — и я насажу вас на меч. Сам я скажу только одно: убирайтесь!
Филибер де Монтуазон, стараясь не хромать, не оглядываясь вышел из комнаты. Подумать только, чертовка Филиппина обставила его! Оставалось только надеяться, что она забеременеет.
Глава 13
— Теперь вы все знаете. Если отец узнает правду, я пропала. Если мой живот начнет расти — тоже. Но я готова на все, лишь бы не выходить за это чудовище! Вы мне поможете? — спросила Филиппина у Сидонии. Она сидела напротив мачехи на маленьком табурете. Марта только что вышла, оставив их наедине.
Сидония со своей горничной находились в уборной баронессы. Марта только закончила причесывать свою госпожу, когда в дверь постучала Филиппина и попросила выслушать ее. Теперь они обе сидели в этой элегантно декорированной комнате с зеркалами во всю стену, заключенными в роскошные рамы с изображениями русалок, пребывая одна — в отчаянии, вторая — в глубоком раздумье.
Сидония с сочувствием пожала девушке руку.
— На мое молчание ты можешь рассчитывать. Хотя я думаю, что твой отец скорее бы вытряс душу из этой скотины, чем отдал бы тебя ему в жены. Я прекрасно тебя понимаю. Если Жак узнает, что ты потеряла девственность, то он может в спешке начать искать тебе мужа. И горе тебе, если его избранник возьмет тебя в жены ради приданого! Значит, мы должны что-то предпринять. И быстро. Тебе очень больно?
Филиппина поморщилась.
— Честно говоря, ощущения такие, словно он до сих пор во мне. Знали бы вы, как я злюсь на себя за то, что позволила вот так застать себя врасплох! Ведь если бы я…
Слезы, которые она так долго сдерживала, чтобы не выдать своих истинных чувств и не испортить придуманный Альгондой план, снова навернулись на глаза. Сидония погладила девушку по щеке.
— Постарайся больше об этом не думать. А пока давай решим, что предпринять, чтобы ты никогда больше не подверглась такому испытанию. У Марты в таких делах большой опыт. Она приготовит тебе настой, чтобы предупредить возможную беременность.
Филиппина побледнела.
— Не слишком ли рискованно посвящать ее в это дело?
