откровенно и честно, что я могу сделать, чтобы помочь Жанне?
— Уезжайте! Заберите с собой дочерей, как и было условлено, и никому ничего не рассказывайте.
Совет возмутил Жака де Сассенажа.
— Это невозможно! Мои дети имеют право знать правду!
Сидония повернула голову и посмотрела на него. Спокойная и покорная, она осмелилась подать голос:
— Не важно, что вы думаете обо мне, Жак. Сегодня вы должны принять то же решение, что и я в свое время. Если бы Жанна выздоровела, я бы не стала вступать с вами в связь. И вы бы сразу узнали о ее исцелении, узнали от меня и ни от кого другого. Но подумайте сами…
— Замолчите! — с болью проговорил он.
Но Сидония не могла молчать. Она подошла и взяла его руки в свои. К ее огромному облегчению, он не отнял рук.
— Зачем оживлять надежду, которая, быть может, родилась мертвой? Через несколько дней или несколько недель, если захочет Господь, Жанна вернется к вам, а я уеду. А пока нужно последовать совету сестры Альбранты. Здесь за ней будут ухаживать и заботиться наилучшим образом. Примиритесь и ждите!
Видя, как презрительно аббатиса кривит губы, и опасаясь, что в любой момент она может вмешаться в разговор с новыми обвинениями в адрес Сидонии, сестра Альбранта поспешила привести еще один аргумент:
— Я оставила мою дорогую Елену в комнате для больных. Она очень огорчена болезнью Альгонды. Не думаю, что нужно отягощать ее новым несчастьем. Заклинаю вас, барон, поверьте мне и сделайте так, как я говорю!
Жак вздохнул и сказал:
— Если так нужно… Хорошо, мы будем жить как прежде и не станем менять наши планы, пока все не прояснится. Возвращайтесь к моим дочерям, Сидония, и проследите за погрузкой их вещей, которые уже должны быть собраны. Потом мы уедем. Надеюсь, это послужит во благо. Что до Елены, сестра, то она приехала просить вас о помощи.
— Вы сможете ей помочь?
Альбранта переминалась с ноги на ногу. Подаренный колдуньей эликсир как никогда был нужен ей самой, чтобы лечить Жанну. Но разве может она оставить Елену один на один с ее отчаянием? Тем более что будет достаточно нескольких капель…
— Елена получит то, за чем приехала, — решилась она наконец. И добавила: — Прошу вас, барон, отнесите Жанну в ее комнату и уложите в кровать!
Не глядя на Сидонию, он поспешил исполнить просьбу монахини. Взволнованный близостью той, кого никогда не переставал любить, он с бесконечной нежностью взял свою первую супругу на руки. Жанна инстинктивно обняла его руками за шею. Со слезами на глазах Жак переступил порог и вышел за дверь, которую сестра Альбранта поспешила перед ним распахнуть. Сидония вышла за ним следом. Но на лестничной площадке остановилась и с грустью стала смотреть, как он поднимается по ступеням, прижимая свою ношу к груди.
— Жак… Любимый мой! — проговорила Жанна, все еще пребывая в полубессознательном состоянии.
— Я здесь, любовь моя. Я твой навсегда! — ответил барон и поцеловал ее в лоб.
На глаза Сидонии навернулись слезы. Подошла аббатиса и сказала злорадно:
— Знаете, что меня во всем этом больше всего радует? Что бы ни случилось дальше, но ваше царствование закончилось!
Впереди показалась опушка. Жерсанда остановилась и посмотрела на домик знахарки, который почти слился с окружающим пейзажем, — до такой степени его сложенные из бревен стены поросли мхом и диким виноградом.
Из трубы на крыше шел дым, наполняя воздух в этот день, двадцать второго мая 1484 года, каким-то острым необычным ароматом, в котором тем не менее угадывались нотки цветов и зелени. Собравшись с духом, она подошла к трухлявой двери и постучала. Несколько секунд — и чуть сгорбленная знахарка выглянула из-за приоткрытой двери.
— Это вы, Жерсанда? За вами никто не следит? — спросила она.
Управительница замка де Сассенаж помотала головой, и дверь распахнулась настежь.
— Что-то нехорошее случилось с малышкой? — спросила Презина, как только они оказались в доме, где никто не мог их подслушать.
Жерсанда тихо охнула.
— Вы тоже это почувствовали…
— Да. На рассвете.
— Значит, она и вправду умирает! — в отчаянии проговорила Жерсанда и опустилась на скамейку.
