Жак де Сассенаж вздрогнул от неожиданности.
— Что вы сказали?
Марта зло усмехнулась.
— Неужели вы думаете, что я более человечна, чем вы привыкли считать?
Барон, не помня себя от ярости, сорвал со стены меч и приставил острие к ее шее. Марта не шелохнулась. Эта игра ее забавляла.
— Вы и так слишком много сказали…
— Помилуйте, барон, я ведь еще не сказала то, что вы больше всего хотите узнать: причастна ли к этому нападению Сидония?
Сердце Жака замерло в груди. До чего отвратительно улыбаются эти зловонные губы… Из-под острия меча выкатилось несколько капель черной крови.
— Говори, ведьма! Говори, или я убью тебя!
Марта со смехом подала вперед шею. Прежде чем Жак понял, что происходит, лезвие прошло через плоть гарпии.
— Как вам зрелище, барон? — внезапно охрипшим голосом спросила она насмешливо.
Он выдернул меч и отшатнулся в уверенности, что она сейчас упадет мертвая к его ногам и он никогда не узнает, виновна ли Сидония в том, что случилось с его женой, или нет.
Но она стояла как ни в чем не бывало, и на глазах у изумленного барона кровь вдруг стала сворачиваться, а сама рана — затягиваться. «Чертовщина какая-то!» — подумал он. Гнев его возобладал над разумом: направив меч ей в сердце, он бросился вперед. Одним движением руки Марта обезоружила его, не дав даже приблизиться. Меч отлетел, ударился о стол и, срезав кусок столешницы, глухо звякнул о паркет. Жак едва успел понять, что произошло, как невидимая рука, направляемая гарпией, оторвала его от земли и прижала к стене так, что ноги его беспомощно повисли.
— Я могла бы убить тебя, Жак де Сассенаж! Но тогда оказалось бы, что все эти годы униженного служения оказались потрачены впустую. Ты оставишь Жанну там, где она сейчас. Мы с Сидонией, как и раньше, будем жить здесь, в замке, с вами.
— Ни-ни-ни… Никогда! — заикаясь и едва переводя дух, пробормотал он.
Еще одно движение руки — и его швырнуло к другой стене, и с такой силой, что от удара сломался нос. Он повалился на пол, лицо было все в крови. Гарпия, не шевельнувшись, ждала, пока он поднимется, цепляясь пальцами за неровности каменной кладки.
— Думаю, у вас нет выбора, барон.
Жак де Сассенаж сплюнул кровь, не обращая внимания на боль, вытер лицо рукавом и вперил в нее полный ненависти взгляд.
— Я не позволю дьяволу править на моих землях.
Гарпия посмотрела на него с презрением.
— И как ты намереваешься мне помешать?
Он задумался. И правда, как? Воин в нем требовал сорвать с пояса кинжал и броситься в схватку, однако голос рассудка твердил, что и эта атака обернется поражением, как и предыдущая. Даже если ему и удастся нанести удар, он не причинит дьяволице вреда. Все эти годы Марта преспокойно ходила в церковь и причащалась вместе с Сидонией. Значит, на божественное вмешательство надеяться не приходилось. Оставалось лишь прибегнуть к хитрости. Но, чтобы что-то придумать, сначала нужно понять… Нос немилосердно болел. Жак подошел к резной полочке, на которой стоял оловянный графин с терновой настойкой. Вынув стеклянную пробку, он прямо из горлышка сделал несколько глотков и сразу же почувствовал себя лучше.
— Я хочу знать правду об участии Сидонии, — сказал он глухо, в нос, и повернулся к гарпии.
Марта по-прежнему смотрела на него с презрением.
— Присядьте, Жак де Сассенаж! У вас идет кровь. Негоже господину показываться перед гостями и челядью в таком виде!
Возражать было бессмысленно. Марта держала его в своих руках. И он подчинился, спрашивая себя, насколько велика ее сила. Марта между тем что-то прошептала себе под нос. Мгновение — и барон снова задышал свободно. Напротив него на стене висело зеркало. Он посмотрел на свое отражение и понял, что нос его снова в полном порядке. Даже на одежде не осталось ни капли крови. Жак даже испугался. Да, с этой ведьмой нелегко будет справиться…
— Постарайтесь больше не сердить меня, барон, иначе от вас и ваших потомков останется кучка золы. Что до Сидонии, то она не виновата. Даже наоборот. Узнав, что я сделала, она хотела вам все рассказать. Я сделала так, чтобы она замолчала.
