корчилось в агонии, но смерть все не наступала…
Она стояла рядом, я даже видела ее. Не мерзкая старуха, как думают некоторые, и не юная прелестная дева, как о ней поется в эльфийских балладах.
Просто женщина. Самая обычная. Ну, может, капельку уставшая.
Темно-русые волосы, серый поношенный плащ, серое дорожное платье, серые глаза, блеклая, серая кожа… серые мысли о бренности бытия и суровой правде жизни и смерти.
Уходи! Я хочу жить! Я так хочу жить!!!
— Зарина… — Грустная улыбка скользнула по тонким губам, и она качнула головой. — Твое время вышло. Мы ведь договаривались, что второй раз я тебя не отпущу… В прошлый раз у тебя был проситель. Хотя… какой там проситель. — Женщина недовольно сморщила нос и презрительно процедила: — Требователь. Но здесь и сейчас его нет, так что…
Договорить она не успела, как вдруг в моей многострадальной груди что-то взорвалось. Боль. Дикая. Невыносимая. Разрывающая тело на куски! Не позволяющая ни крикнуть, ни вздохнуть, ни ругнуться и послать всех в Бездну.
— Дхар, да сколько можно?! — Женщина бросилась ко мне, попыталась схватить и потянуть на себя, но вместо моих рук ухватила лишь воздух и туман, в который я медленно, но неумолимо превращалась. — Да чтоб вас всех!
Пространство заволакивало вязким белесым туманом, ругань Смерти становилась все тише, но, как ни странно, изощреннее и наконец…
— Заринка, дуреха малолетняя, а ну дыши!
Едва не согнувшись пополам, когда грудную клетку обжег чудовищный разряд тока, я сумела только открыть рот, и его тут же накрыли чем-то жестким, но горячим, и в полумертвые легкие рванул спасительный поток кислорода.
Глаза распахнулись сами собой, и первым, что я увидела… лучше бы я этого не видела.
В мозгу тут же вспыхнул категоричный протест, и левая рука сама собой отправилась на защиту хозяйки, и, как мне показалось, со всей силы впечатала кулак в ребра реаниматора.
— Не… на… х-х-хр… — Говорить я еще не могла, как, видимо, и рассчитывать свои реальные возможности, потому что вместо удара рука смогла лишь вяло дернуться, а меня тут же согнуло пополам от надсадного кашля.
Легкие просто разучились дышать, а гортань разговаривать, и любое движение, любой звук был для них страшнее смерти.
— Тихо-тихо… жива, и слава Темному… — Без видимых усилий подняв меня на руки, Закыр, а это был именно он, что-то раскатисто рявкнул в сторону, а затем неторопливо пошел вперед.
Куда вперед — я не видела. Кашель был настолько сильным и затяжным, что на глаза почти сразу навернулись слезы, и даже артефактный глаз перестал видеть окружающую действительность.
Попытка заговорить… и снова кашель. Гадкий, выворачивающий на изнанку, заставляющий выплевывать свои собственные легкие.
— Молчи. Делай короткие вдохи. И закрой глаза. — Хмуро отдавая мне короткие приказы, орк ускорил шаг и спустя всего несколько минут занес меня в какое-то помещение, грозно рявкнув прямо с порога: — Аррисш, клиентка.
Нет, только не это!
Попытка вырваться, но ее пресекают на корню:
— А ну тихо!
Еще и в ухо прошипел, едва не оглохла.
Не хочу! Не буду! Не смейте меня трогать!
Ненавижу целителе-э-эй!!!
— Закыр, кажется, клиентка против.
Услышав удивленный голос драука слишком близко, я утроила усилия, но и это не помогло — меня не очень бережно уронили на кушетку, а затем еще и придавили, вцепившись в плечи и зашипев еще раздраженнее:
— Не прекратишь дурить, раздеться заставлю!
Распахнув глаза на невероятное по своей сути заявление, сквозь пелену слез я увидела лицо Закыра, слишком низко склонившееся надо мной, и его глаза.
Покрасневшие, с полопавшимися сосудами и гарантирующие мне безоговорочное выполнение своих обещаний. На принятие решения мне понадобилась одна-единственная секунда, и я тут же послушно замерла. Не хочу, но, кажется, придется — шаманы слов на ветер не бросают.
