Мать Воды и Отец Ветра. Неужто…
– По глазам вижу, что понимаешь, – хохотнул Оагх. – Умная девочка, хорошей женой будешь, не дашь культу превратиться в шир знает что.
– Культу? – оторопела Аллорет.
– Ну да, – невозмутимо кивнул Оагх. – Ят-ха тебе не сказал, но это ничего не меняет. Ты должна стать богиней.
И, не добавив ни слова, прижал ее крепче и ринулся вниз, прямо к желтому городу.
Аллорет взвизгнула и зажмурилась, мысленно костеря Ят-ху, Оагха, а заодно и всех его родственничков.
– Это для вас земляной шаман – дикое существо, – шепнул ей на ухо Оагх. – А здесь Ят-ха и его братья – дети Отца Ветра, защитники и помощники народа.
Они опустились на вершину ступенчатой пирамиды. Аллорет это определила, едва распахнула глаза. Гладкая поверхность под ногами, казалось, сделана из чистого золота – так сверкала, что смотреть было больно. Квадратная площадка по периметру была обнесена резными поручнями из желтого металла.
Чародейка обернулась и охнула. Прямо над их с Оагхом головами висел огромный блистающий диск, словно солнце, заливавший пирамиду светом.
– Тут все не так, как у вас, – тем временем продолжил Оагх. – Земляной шаман – не призвание, а работа. Боги, знаешь ли, бывают разные. Да и сидеть на одном месте – значит лишиться волшебных сил навсегда. А так ушел в другое место, силу леса попробовал, восстановился – и назад. Обмен энергией, свежая струя новой силы.
Аллорет не верила своим ушам. Доходило медленно и не сразу. Бог на работе? Да уж, чего только не бывает. Но… слов не было.
К пирамиде тем временем начали подходить люди: такие же бронзовокожие и темноволосые, как Ят-ха. Женщины в пестрых одеждах, украшенных множеством бусин и бляшек. Черные, как вороново крыло, волосы либо заплетены в косы, либо гладко зачесаны назад. Малыши, похожие на куколок, блестящими темными глазами смотрели на вершину пирамиды. Мужчины в кожаной одежде с яркими узорами останавливались позади женщин.
У Аллорет пересохло во рту. Десятки глаз были направлены на нее с вниманием и интересом. Ни одного недружелюбного и сердитого. А еще… ощущалось какое-то странное спокойствие. Будто люди знали, что она придет.
– Да не стой ты так, будто съесть тебя хотят, – рассмеялся Оагх и положил ей руки на плечи. – Именно тебя они не видят. Только сияние. Просто знают: когда вспыхивает вершина пирамиды, то боги где-то рядом.
Аллорет сглотнула. Все казалось таким невероятным, что дар речи пропал и упорно не хотел возвращаться. И в то же время она прекрасно понимала: едва вернется назад – задаст Ят-хе пару неприятных вопросов.
– Пошли, – шепнул Оагх и, взяв ее за руку, повел к неприметной лестнице сбоку. – Кое-что покажу тебе.
– А рассказать? – все же отмерла Аллорет.
Тот только пожал плечами:
– Спрашивай. Почему нет?
– Что… – Она запнулась и еще раз взглянула на людей.
Те тихо переговаривались и поглядывали на пирамиду. Интерес не уменьшился, скорее даже возрос. А потом взгляды всех устремились куда-то к основанию сооружения.
– Что там происходит? – спросила Аллорет, стараясь одновременно смотреть и под ноги, и на площадь.
– Жрец, старый пень, выходит, – весело отозвался Оагх. – Нет, ты не подумай, что я к нему плохо отношусь, – тут же сказал он, – но порой он ведет себя как заносчивый попугай, потому что может говорить с нами. Но в то же время прекрасно знает, что каждый из местных способен поговорить с богом.
– Это тяжело?
Впрочем, спрашивала она автоматически, глядя по сторонам. Площадь оказалась небольшой, но чистой и весьма симпатичной. Жрец, сухонький мужчина лет шестидесяти, в сложном одеянии из разноцветных тканей, перьев и металлических бляшек, что-то говорил людям.
Оагх невозмутимо пошел мимо него, утаскивая Аллорет за собой.
– Говорить? – уточнил он. И тут же, не дожидаясь ответа, сказал: – Нет. Да и быть богом тоже не особо. Ответственность, конечно, есть. Не без этого. Придется свои чародейские силы направлять на удержание хорошей погоды, на плодородный урожай, на поддержание границ… Работы достаточно. Но люди благодарны. С каждым даром они приносят свою любовь, которая будет питать вас с Ят-хой почище любого артефакта.
