Предложение было рациональным. Хоть и ужасно не хотелось отходить от Ализара и отправляться куда-то в одиночку. Однако капризничать свойственно детям.
– Я скоро присоединюсь, – словно почувствовав мои эмоции, сказал он и поцеловал в висок. – Сама дойдешь?
Я кивнула и направилась в купальню. Справилась на удивление быстро, при этом, разумеется, не дождавшись Ализара. В спальню тоже добралась сама. Разделась, вытащила из шкафа первую попавшуюся рубашку, белую, хрустящую от чистоты, и переоделась. Спать было больше не в чем. А потом рухнула в постель.
«Здесь Карон», – вдруг появилась мысль.
Однако тут же исчезла. Не помчусь же среди ночи его проведывать! К тому же произойди с ним что-то, мне бы сообщили. А значит, волноваться не о чем.
Я вздохнула и села. Обхватила руками колени и пристроила на них подбородок. Волосы упали на лицо, защекотав щеку. Я чуть поморщилась, однако двигаться было лень. Кажется, в первый раз за долгое время я осталась одна и могла подумать, что делать дальше. Ведь есть определенная проблема. Лес я безумно люблю. И согласна была бы там жить и дальше, храня и оберегая. Но в моей жизни появился Ализар. И пусть пришло странное письмо, я ничего не опасалась. Интуитивно чувствовала, что Ализар не заворожен. Как? Не знаю. Возможно, и впрямь подействовали чары леса. Но решать свои проблемы при помощи Аллорет? Ну уж нет. Я не собираюсь чужими руками строить собственную судьбу.
Вдруг слева что-то зашуршало. Я нахмурилась. Но в ту же секунду дверь распахнулась и на пороге появился Ализар.
Посмотрел на меня, в бело-серых глазах мелькнуло довольное выражение:
– Тебе идет моя рубашка, – заметил он.
Я чуть улыбнулась:
– Это хорошо. Значит, не надо будет тратиться на портного.
– Точно, – кивнул он, начиная раздеваться.
Я сглотнула, понимая, что не могу отвести от него взгляда. Даже при освещении комнаты чародейским светильником казалось, что кожа Ализара сияет молочно-серебристым светом. Длинные белые волосы заплетены в косу, глаза неотрывно смотрели на меня. С трудом опустив взгляд, я на секунду задержалась на плечах и груди. Шрамы. Откуда они у него?
– Жизнь королевского чародея порой не так безопасна, как болтают в кварталах торговцев, – спокойным голосом сказал он. – Тебе противно на них смотреть?
Я вздрогнула и недоуменно посмотрела на Ализара. Шир, он же словно статуя застыл, а на лице – маска. Неужели… Неужели он и правда считает, что что-то в нем мне может быть противно?
Ничего не говоря, я поднялась с кровати и приблизилась к нему. Положила руки на плечи, легонечко сжала. Очень серьезно посмотрела в глаза и шепнула:
– Не говори такого больше. Никогда. В тебе не может быть что-то противным или некрасивым.
И прижалась к его губам, подтверждая свои слова способом, который… действительно получше всяких слов. Ализар обнял меня, крепко, нежно, бережно. Словно если хоть чуть-чуть ослабит объятия, то я исчезну, как туман-оборотень в солнечную погоду. Он целовал страстно, умело, так, что голова пошла кругом.
Его ладони огладили мою спину, замерли на пояснице. Прервав поцелуй, чародей посмотрел на меня, будто не мог поверить в происходящее. Однако я видела: что-то не дает ему покоя.
– Завтра у нас ритуал даэ в храме, – вдруг хрипло сказал Ализар.
Я замерла, не веря услышанному. Однако он даже не подумал улыбнуться. Все серьезно. Слишком? Да.
– Почему так быстро? – спросила тихо.
Правда, в то же время прекрасно понимала, что возражать не буду. Чем раньше, тем лучше. И… Я мотнула головой. Какие неуместные мысли, однако. Проблемы не решены, а мне лишь бы замуж. Ну ладно, не совсем замуж. Даэ – это все же больше партнерство, а не брак. Хотя, насколько мне известно, пары даэ куда крепче, чем у чародеев и простых людей. С детьми никогда вопрос ребром не становился, потому что усыновить или удочерить кого-то обездоленного – деяние благородное. В Амрите, кстати, именно поэтому сирот было очень мало. Ну, а если кто хотел кровь от крови и плоть от плоти, тогда, конечно, следовало жениться или выходить замуж за человека.
Ализар чуть нахмурился:
– Ты не хочешь?
– Хочу, – спокойно ответила я. – Но Аллорет…
– Аллорет я тоже в беде не оставлю, – твердо сказал он. – Пусть она и взбалмошная, но моя любимая сестра. Других
