Марио поднялся и тяжело заковылял к качающей пресс Еве, а меня вызвали в медицинский корпус.
Впервые Западное отделение обратилось ко мне за помощью, хотя я не раз подчеркивала, что всегда готова к сотрудничеству. Может, боялись оказаться в долгу у моего филиала, может, были еще причины… Но я чувствовала, раз уж они решились, то случилось что-то из ряда вон выходящее.
Я постучала и осторожно приоткрыла дверь, но это было лишнее, на меня никто не обратил внимания. Все суетились около раненого человека, лежащего на столе и истекающего кровью. Его била сильная дрожь, а тело содрогалось от судорог, мешающих врачам работать.
– Вера, вы очень вовремя! – воскликнул Алонсо, который сидел в кресле у стены, я сразу его и не заметила. – Нам нужно, чтобы вы успокоили Даниэля, пока он не умер от кровопотери. Врачи уже несколько минут не могут к нему подобраться. Сегодня у него было первое задание, и Южное отделение…
Кивнув, я решительно подошла к столу и, пододвинув ближайший стул, разместилась у головы пострадавшего. Абсолютно голый мужчина, скрючившись, сейчас лежал на столе и был практически неадекватным, мучась от адской боли.
Положив руки ему на голову и прикрыв глаза, я постаралась достучаться до его сознания. На меня моментально обрушились потоки боли, огромной и всепоглощающей, сознание творца забилось в самый дальний уголок, не желая сражаться с ней в одиночку. Тело же… тело умирало, и ему вторил голос врача, который твердил это Алонсо.
А я была не согласна. Что они знают, эти врачи? Что они могут понять в нашей природе? Совсем молодой парень, который, наверное, лишь недавно стал совершеннолетним, вот так просто закончит жизнь на этом столе?!
Не дам! Не позволю!
Внутри поднялась волна протеста, и она толкнула меня на решительный шаг. Сконцентрировавшись на теле, я ускорила процессы обновления и регенерацию, вливая в него свои силы и поддерживая его.
Внутренние повреждения организма начали затягиваться, а вот мое сознание уплывало, и удержаться мне помогли лишь знакомые и такие родные руки, которые сжали плечи, вселяя уверенность и давая опору.
Затянув самые глубокие раны и уменьшив боль, я начала выманивать сознание, которое от болевого шока и ужаса никак не хотело всплывать. Я помогала как могла, отогревала внутренним теплом, и неохотно человек начал бороться самостоятельно.
Под гомон удивленных врачей я вынырнула в реальность и, опираясь на руку Калеба, посмотрела на Алонсо.
– Ему нужны кровь и лечение. Он поправится.
– Феноменально, – вот и все, что вымолвил глава творцов.
А мой список долгов к Южному филиалу все рос.
Это была последняя разумная мысль, а потом сознание стало гаснуть, не выдержав перегрузки, и я полетела лицом вниз. Мне не дали оказаться на полу только руки Калеба, вовремя подхватившие меня.
И мне стало та-а-ак спокойно.
На следующий день я, как могла, старалась избегать Калеба – смущение снедало меня, а еще мне было больно. Больно из-за того, что Родригес даже у амазонок, когда мы были практически неодетыми, не реагировал на меня как на женщину. А вот я им, похоже, увлеклась, и сильно.
Трудно признаться себе в чувствах, когда не видишь взаимности. Однако, несмотря на то, что говорят: подслушивать вредно, именно случайно услышанный разговор позволил мне смириться со своими чувствами.
Направляясь проведать своего недавнего пациента, который полным ходом шел на поправку, я остановилась около смотрового кабинета, услышав доносящиеся оттуда мужские голоса.
Судя по всему, говорившие были одни, так как тема обсуждалась деликатная.
– Калеб, я тебя не понимаю. Ты же сам только что косвенно подтвердил мои слова, почему же ты ничего не делаешь?
– А что ты предлагаешь мне делать? Я же сказал, что твои предположения относительно ее неверны. Ты хочешь, чтобы я ее заставил?
– Не говори чепухи! Все, кто видят вас вместе, замечают, что у вас особые отношения. Да между вами так искры летят, что хочется выйти и покурить!
– Алонсо, я не буду навязывать Вере близкие отношения, услышь меня наконец. Ты знаешь о нашей особой связи, а она хоть и личная, но с интимной стороной отношений не имеет ничего общего. Вот поэтому со стороны все так и выглядит. Ты-то должен знать.
– Я вижу вас каждый день, я прожил жизнь, и я не дурак. Это ты можешь кому-то другому что-то такое объяснять. Не хочешь заняться Верой ты, я попрошу Марио, кажется она ему симпатизирует.
