ручейком вода, а потом течет с обрыва. Получился небольшой пруд.
— С удовольствием, только если без тебя.
— Как ты себе это представляешь? А если, пока ты плескаешься, подкрадется дракон? — усмехнулся Реван.
— Я больше переживаю, что, когда я буду плескаться, подкрадешься ты.
— Буду лишь охранять, — пообещал гоблин.
Настороженно косясь на личность, что потеряла всякое мое доверие, я, порывшись в сумке, взяла все необходимое и направилась вслед за Донатом.
Мы прошли по краю обрыва, нырнули под своеобразную низкую арку и оказались на довольно протяженной террасе, на которой находились небольшой водоем, куда по откосу поступала вода, и несколько деревьев, что цвели совершенно потрясающими розовыми цветами. Глаз не отвести!
У нас эти деревья никогда не цветут…
По краям пруда росли дикие колючки, без листвы, немного скрюченные, они придавали дополнительное очарование месту, под лунным сиянием.
Зачарованная, я не сразу отметила, что Реван отошел чуть в бок и присел на камень, повернувшись ко мне спиной. Это мне напомнило эпизод, что был раньше, когда я собиралась обработать себе рану.
Бока болели и сейчас, поэтому я очень осторожно разделась и осмотрела поврежденные места. Ссадины, уже намечающиеся синяки, но ничего серьезного.
Легко ступив на камни, выточенные водой, я начала медленное погружение, чуть прикрыв глаза. Прудик оказался теплым: видимо, здесь днем жарко. Влага омывала кожу, принося ей облегчение и обновление.
Я, едва не мурлыкая от удовольствия, окунулась с головой.
Плескалась я примерно с полчаса, и все это время меня отвлекали мысли о сидевшем рядом гоблине. Может, слишком часто я видела его раздетым или мне пора было завести отношения с мужчиной. Сказать точно я не могла, однако понимала его слова, сказанные мне не так давно: «Я слишком часто думаю о вас».
Вот и я о нем тоже очень часто, а еще очень пошло. Веки полностью закрылись, и перед глазами замелькали картинки, образы, наши поцелуи, переплетенные тела, жаркие объятия.
Мои руки против воли скользили по телу, словно повторяя ласки Доната, когда другие, более широкие и сильные, ладони опустились на мои плечи. Сзади прижалось горячее, совершенно обнаженное тело, и я, не в силах противиться своим желаниям, откинулась на широкую грудь.
Гоблин гладил мои плечи, груди, мягко сжимая полушария. В поясницу красноречиво упиралось свидетельство его желания. Я выгнулась и повернулась к Донату, встречая теплые губы, — все мое существо охватило удовольствие. Я жадно пила его поцелуи и не могла ими насытиться.
Не устояв от соблазна потрогать литые мышцы, тискала сильные руки и мощный торс желанного мужчины. Он нетерпеливо порыкивал, пока спускался поцелуями по шее, груди, целовал вершинки, заставляя выгибаться и просить большего.
Наши ласки и поцелуи заходили все дальше и дальше, все двигалось к главному. Реван подался назад, ища опору для удобства продолжения, когда ночную тишину разорвал его вопль.
Вздрогнув, я отшатнулась, мгновенно придя в себя. Что это мы сейчас чуть не сделали?
Вскинув ошеломленный взор на гоблина, отдирающего от своей пятой точки колючку, я прошипела:
— Где там был пульсар?
— Зачем? — замер Реван.
— Сейчас я кое-что отстрелю!
— Не надо, — прикрылся он руками. — Я тебе еще пригожусь. Ты же не против детей в браке?
Я бросилась из прудика к берегу, не желая смотреть, как довольный гоблин плавает и плескается.
Грязную одежду, что осталась на берегу, одевать не хотелось, как и идти на компромиссы со своими желаниями. Все равно Донат меня видел обнаженной и не раз, поэтому я невозмутимо вернулась обратно к воде и, перестирав вещи, разложила их на камне неподалеку.
Накинув куртку, я вернулась обратно к сумкам и, достав очередную порцию пайка, принялась есть. Луна в небе светила ярко, освещая впереди прекрасную панораму. Вода, снова вода и ничего кроме воды.
В крови гулял адреналин, тело все еще ныло от неудовлетворенного желания, и очень хотелось продолжения. А ведь у Ревана серьезные намерения, женится хочет… Но в любви не признается.
