только нарисовались парни, сразу обратили внимание.
– А давайте без нее? – это, кажется, предложила девушка из соседней комнаты.
– Б-без нее никто нам не нужен, – заявил Поляна весомо. Алина прислушивалась – настораживало молчание Ситникова.
– Последний раз спрашиваю, – гулко пробасил он в щель между дверью и косяком, – выйдешь?
– Не выйду, – отрезала Алина, обиженная на девчонок и на окружающий мир.
– Ну все, малявочка, только не сердись потом, – и Матвей снова замолчал, а Дмитро что-то зашептал ему, прерываясь, чтобы похохотать. Соседки тоже хихикали, и она окончательно надулась.
Сзади раздалось дребезжание. Алина оглянулась, вскочила, прижалась спиной к двери. Крышка бачка взмыла в воздух, упала на пол и раскололась. А из воды поднялась прозрачная танцующая змея с раздутым капюшоном, шипя и нервно двигая раздвоенным языком. Начала свиваться кольцами, потянулась к ней…
За дверью наступило молчание.
– Эй, малявочка, ты там не померла от страха? – обеспокоенно спросил будто бы протрезвевший Ситников.
Алина гладила змею по голове, пыталась проткнуть водяную кожу, понять, на чем держится вода, а та свивалась вокруг нее, оставляя на одежде мокрые пятна.
– Н-надо дверь ломать, – неуверенно предложил Поляна.
Девушка обернулась, открыла дверь, с восторгом посмотрела на обалдевшего Матвея, не переставая гладить змеюку, положившую голову ей на плечо.
– Вообще ты должна была завизжать и выскочить оттуда, – даже с некоторым разочарованием пробубнил семикурсник, но на лице его читалось облегчение. – Раньше всегда срабатывало.
Алина фыркнула. Однажды Пол подсунула ей в кровать двух ужей, тогда она и навизжалась на всю оставшуюся жизнь. А потом они гладили их, удивляясь теплой шкурке, и поили молоком.
– Мне надо бы обидеться, – сказала она с достоинством, – но змеица классная. Я пойду, если объяснишь потом, как ты ее сделал.
– Конечно, малявочка, – Ситников протянул свою лапищу, а змея, скользнув по телу, уползла обратно в бачок. – Пошли, пиво уже вскипеть успело, наверное, пока мы тебя выковыривали.
И она пошла, вложив свою маленькую ладонь в его лапу. Поляна торжественно вручил ей очки и зашагал следом. А за ними гуськом потянулись соседки – кто в пижамах, кто в халатиках.
В холле на пятом этаже опять было грязно, но Алина отметила это чисто машинально – это были уже не ее проблемы. Ситников остановился у двери в свою комнату, из-за которой раздавался дружный вой под гитару, распахнул ее и заревел:
– А вот и мы! Наливай, парни! И девчонки с нами!
– Ну наконец-то! Пришли! – обрадовались присутствующие. Алина с изумлением оглядывала забитую до отказа комнату. Было накурено, несмотря на приоткрытое окно. Семикурсники сидели на кроватях, на полу, на стульях, даже на столе, было и несколько семикурсниц, которые поглядывали на нее с некоторым высокомерием. Гитарист Василий восседал на подоконнике, было еще несколько гитар, в том числе в руках Эдика, щеголявшего раздувшимся носом. Эдуард приветственно помахал ей рукой, но Алинка сделала вид, что не заметила. Повсюду стояли бутылки с пивом, пахло сухариками и сушеной рыбой, но, видимо, закуска уже кончилась. Девчонки нерешительно толпились сзади.
Поляна шагнул вперед, скрестил руки на груди.
– И ч-что вы собирались сказать, друганы?
Старшекурсники разом все посмотрели на Алину, и ей стало не по себе.
– Э-э-э-э, – промямлил один, – мы извиняемся. Мы подонки и все такое.
Остальные закивали с разной степенью энтузиазма.
– Руда? – сурово вопросил Дмитро.
– Я тоже, – буркнул Эдуард, – извиняюсь.
– Все, не обижаешься больше? – прогудел сзади Ситников. – Мы девчонок не трогаем вообще-то, это у Эдика что-то перемкнуло.
Алина вспомнила прозрачную змею и усомнилась в том, что другие так же радовались ее появлению, как она.
– Да я и не обижалась, – сказала девушка. – Всё, могу идти?
– Какое идти? – удивился Поляна. – Ночь только начинается! Из нас половина недавно проснулась, еще трезвы до безобразия.
