– Непохоже, дядька Егор. От туч тени все двигаются, а эти. Раз только и шевельнулось. Которое с краю. И в прошлую ночь тоже…
– Что – тоже?
– Ну. Тоже пятна были, только наляпаны по-другому.
– А молчал почему?
– А чего? Не пожар же.
– Не пожар, это верно. – чем-то Егору эти пятна не нравились. Он попробовал сосчитать, но толком не получалось. Выходило не то пятнадцать, не то двенадцать.
– Дядька Егор… – снова завел новик.
– Ну?
– Днем я проходил там… Мимо…
– Ну и? – подтолкнул замолчавшего парня десятник.
– Не было там ничего на крыше. Я и назад прошел нарочно, чтоб глянуть. Ничего, дранка только.
– Угу. – новость озадачивала еще больше. – И как же ты крышу рассмотрел? И днем, и прошлой ночью? – не удержался от усмешки Егор. – Или ты за все десятки тут караул несешь?
– Так я, это… – Леонтий словно споткнулся. – Ну… Через тын когда перелазил. А там высоко и крышу лисовиновскую хорошо видно. Точно ничего там не было.
Егор задумался. Новику он доверял, но ведь не привиделось же им обоим. Вот они, пятна, на крыше усадьбы.
– А чего тебя через тын-то понесло?
– Так к Людмиле я… – парень окончательно стушевался. Отвлечь от своих подвигов десятника ему не удалось, но врать он не решился и выложил все, как есть. – Мамка ее говорит, чтобы до осени ни-ни.
– А вы, значит, и ни-ни, и все остальное? – похоже было, что если Егор не прекратит допрос, то саму вышку вот-вот придется тушить – займется от вспыхнувших так, что даже в темноте видно, ушей Леонтия.
– Дядька Егор, – вдруг прорвало парня, – мы ж не для баловства! Мы пожениться хотим. И зарок о том у Излучного Камня дали, и Лада нас слышала. Мы тогда только зарок сказали, так она солнышком из тучки выглянула и сразу спряталась. Знамение нам дала. Как же против такого идти?
– О как! – Егор и впрямь был доволен. Хоть сейчас голова у него совсем о другом болела, но грех за парня не порадоваться. – Кто ж тебе мешает? Мамка ее? А вы ей про зарок говорили? Про знамение? Нет? Ну и дураки. Погоди, я еще сам с тобой схожу. Матрена баба неглупая и внукам порадуется. И что у вас в голове делается? Тоже мне, нашли врагов – самых ближних родичей! Лада и ей, и твоей мамке в свое время улыбнулась, а то откуда б ты, дурень такой, взялся?
Парень сопел, мялся, но, похоже, просто от удовольствия: такое ворчание старшего всю ночь слушать можно. Но у десятника в голове места для мыслей имелось чуть больше, чем у его новика.
– Слышь, Леонтий, а чего другого ты там не заприметил? Может, чужой кто на подворье ошивался, не из Ратного?
– Да нет, вроде… – удивился парень. – Откуда чужие? Только крестники сотника, из тех, что с Турова привезли. Ну и этот, Алексей – пришлый, – задумался парень. – Больше никого вроде…
Егор перевел дух – это еще ничего. А ведь мелькнула шальная мысль, мало ли? Значит, со стороны никого Корней нанимать не стал, и это уже хорошо. Только татей наемных в Ратном не хватало. Хотя могли и затаиться днем, усадьба-то как разрослась. Но что-то же должно быть! Не тот человек сотник, чтобы самому горло под нож подставить.
– Мальцы еще были… – после раздумья добавил Леонтий.
– Какие мальцы?
– Ну те, родня их новая, из куньевских – те, что с Мишкой в Нинеиной веси с самострелами учатся. Тащили чего-то из сарая. Бочку, что ли? Не углядел я…
– Угу… – об этих мальцах Егор знал, но, как и Корнеевых крестников, в расчет не брал – сопляки. В бою они Корнея не спасут: Устин один и без меча, с простой палкой всем им бока наломает. Мальчишкам даже до Пентюха еще не один год учиться, хотя и старались они, и со своими стрелялками ловко навострились. Сами себя кормили и рыбой, и мясом. Седмицу назад Егор сам видел, как они парой болтов матерого кабана…
Кабана! Ратника словно в прорубь сунули и вальком по уху приложили. Мать твоя Христа матушка!!! И его дедушки черта хвост… Стрелялки, мать их в березу зеленую! Стрелялки!!!
– Леонтий… Да проснись, орясина! – дернулся к поручням Егор. – Сколько пятен видишь?
