его громилы с памятного разговора в тренажёрном зале словно перестали нас с другом замечать. Что ж, это даже к лучшему.
Грек уже был возле палаты Дока. Что-то сказал бугаю у входа. В следующий миг один из охранников постучал стальной перчаткой в металлическую дверь врачебного кабинета. Прошло немного времени, и та приоткрылась. Мелькнул белый халат Дока, блеснули очки. Док отошла от двери, потом появилась вновь. С такого расстояния было плохо видно, но я знал, что в её руках была зажата маленькая упаковка. В упаковке плотно в ряд располагались восемь густого сиреневого цвета пилюль. Доктор вышла из кабинета. Приложила руку ко лбу Сержа. Что-то спросила, Костров ответил. Потом она закрепила на его запястье испорченный диагност. Над машинкой в своё время похимичил Ордо. В конце концов механика сдалась и стала показывать именно то состояние у совершенно здорового пациента, которое нужно было нам. Линна Скайн посмотрела на диагност, покачала головой и протянула моему другу упаковку с боевыми таблетками. Надо думать, как лекарство от болей в голове.
После того как друг вернулся, я спросил у него:
– Когда бой?
Цветущий капитан взглянул на часы в углу общего экрана.
– Примерно через двадцать минут надо быть в примерочной, а что?
Примерочная, так мы называли между собой пехотную камеру с бронёй. Я не удержался и слегка поддел его:
– Да ничего, цветёшь и пахнешь, как гладиолус! Как там твоя любовь, мистер крутой гладиатор?
Костров укоризненно посмотрел на меня, спрятал упаковку с таблетками в карман и беззлобно буркнул в ответ:
– Нормально…
– Что же вы! Даже не поцеловались напоследок?
И опять я удостоился лишь хмурого взгляда.
– Не буди во мне зверя, пилот!
Иногда проще локомотив остановить, чем мой язвительный язык.
– А ты предпочёл, чтобы его разбудила она?!
Этим я точно довёл Грека до точки кипения. С чем-чем, а шутить с любовными возлияниями моего бывшего нанимателя не советую никому. По крайней мере, если пару раз с ним хотя бы не спарринговал. В общем, я ловко увернулся от вылетевшего с его стороны пинка и поспешил охладить наступательный пыл Сержа расчетливо выверенной фразой:
– Побереги силы, о грозный самец, изольёшь свою ярость на противника в сегодняшнем сражении!
Зря я, конечно, так. Последняя насмешка только подлила масла в огонь. Грек побагровел и попробовал достать меня уже всерьёз. Пришлось срочно ретироваться в родную камеру и удерживать дверь, пока с другой стороны в неё ломилось неуправляемое, изрыгающее проклятия чудовище. Дверь содрогалась, но держалась.
Это то, что я называю вовремя поддержать. Ничего – злее будет. Теперь не расслабится в критический момент. Сентиментальный капитан и злой Грек два человека, причем совершенно разные.
Ещё одного друга терять мне было крайне неохота.
Буйство за дверью продолжалось. Охрана не сбежалась, уже больной плюс.
Я вновь сидел в тренажёрном зале перед стеной, куда транслировалось изображение с малого проектора, ещё один, более громоздкий, давал картину боя на стену в общем зале куда выходили двери с камерами для заключённых. Но находиться здесь меня устраивало больше. Как только Грек ушёл готовиться к поединку, я места себе не находил. Мне очень не нравился предстоящий бой. Чертовски не нравился!
Еще несколько человек на соседних тренажерах качали мышцы в ожидании сеанса. Наконец, экран вновь замерцал после минутного перерыва.
Камера выхватила общий план арены. В этот раз на ней построили настоящий лабиринт с высоченными стенами без верха, вероятно, отлитыми из пенобетона. Стальные листы и перемычки скрепляли элементы стен, и позволили строителям придать лабиринту нужную форму со свободной площадкой в центре. Я так понимаю, именно на ней предстояло развернуться основному сражению.
Предыдущие декорации вместе с трупами в раскуроченной броне уже убрали. Доспехи в починку, трупы и неизлечимо покалеченных, но ещё живых бойцов – в дробилку. К Доку тоже попадают далеко не все раненые. Естественно, телезрителям этого не показывают, а вот гладиаторам данные кадры демонстрируют регулярно. Чтобы рабы всегда помнили, что ждёт неудачников, и сражались ещё яростнее. Мне лично хватило одной такой демонстрации, чтобы решить, что на вращающиеся зубья я не попаду никогда! Лучше сдохну на арене, сделав все ради победы, но не попаду!
Надеюсь, Грек помнит о таком же своём обещании.
