рассчитывать на приватную беседу с вашим величеством?
– Всенепременно! Мы примем вас вечером.
– Благодарю.
День прошел быстро, даже несмотря на то, что я не покидал отведенных мне покоев. На страже стояли солдаты из «Жерновов», это было одним из условий моего пребывания в гостях у арбализейской короны, а прислугу заменяли мои собственные болваны, которых я выдавал за агентов.
Расположившись за столиком перед большим зеркалом, я ждал, пока Себастина разложит на нем косметику и набор для создания сценического грима. Вскоре ее ловкие пальцы уже орудовали кистью, наносившей на мой подбородок фальшивые шрамы из клея. После нескольких часов кропотливой работы два «старых шрама» были словно настоящие.
Свой черный плащ я променял на мундир особого кроя: черный китель и черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги; на манжетах и твердом воротнике серебрилась вышивка в виде паутинных узоров; к середине груди был приколот блестящий прямоугольник инсигнии – символ высшей власти и всех тех полномочий, коими я обладал. В противовес мрачной скромности одеяния я выбрал специально привезенную старую трость, которая выглядела крайне примечательно из-за серебряного паучка на набалдашнике. В манжетах сорочки угнездились старинные отцовские запонки в форме треугольных щитов, со вставленными в них крупными кусочками янтаря.
– Вы выглядите великолепно, хозяин, – сообщила Себастина.
– Приемлемо.
– Будем закалывать волосы?
– Пожалуй.
Она достала из отдельной шкатулки заколку моей матери, тоже украшенную пауком. Это неприятное существо преследовало меня по всей жизни. Пауки жили в террариуме моего отца, Пауком звалась моя должность в Ночной Страже, паук был нанесен на гербы Имперры, не говоря уж о моей Маске. А ведь я терпеть не мог арахнидов.
Я надел второй вариант своей маски – скрывавший только верхнюю часть лица. Для этого и нужны были фальшивые шрамы: если кто-то в будущем захочет вычислить меня по особым приметам, пусть ищет изуродованное лицо.
Прием в честь мескийского посольства, по сути, являлся светским раутом, то есть танцы не подразумевались. Вместо этого в богато украшенный бальный зал по очереди прибывали высокопоставленные гости. Дорогие напитки, изысканные яства, ненавязчивая медленная музыка, сверкающее серебро, золото, горный хрусталь, потолки высотой в четыре этажа. Лакеи в красно- белых ливреях лавировали между группками гостей, разнося игристое вино из картонесской Палшани. На подносах подавались знаменитые арбализейские сигары и не менее знаменитые марки табака.
Я прохаживался по залу, приветствуя гостей, улыбаясь, раздавая комплименты дамам и тани высшего арбализейского света. Мой подбородок произвел небольшой фурор. «Знаменитые» шрамы, обезобразившие мое лицо, успели стать частью легенды, так что искусные фальшивки притягивали к себе взгляды.
– Видишь кого-нибудь интересного? – спросил я, после того как раскланялся с бенгским послом.
– Я вижу гассельцев, хозяин. Среди них тот самый, что выражал соболезнования на похоронах его величества.
Эззэ ри Гмориго.
Чулган стоял в окружении арбализейцев с бокалом палшанского в когтистой руке и, судя по его мимике и эмоциональному фону, вел светскую беседу. Также рядом с адмиралом присутствовали двое из тех, что сопровождали его на похоронах. Один из них микота – разумный антропоморфный гриб, высокий, устрашающе крепкий тип в мундире полковника сухопутных войск. Он имел тело белого цвета, безносое лицо, широкий рот и характерной формы «шляпку» на голове. Второй принадлежал к виду мукузианов и являлся разумной слизью. Мукузианы, как метаморфы, были способны придавать своим телам любые конфигурации, поэтому часто держались в антропоморфном облике для упрощения процесса общения. Одежды на мукузиане не наблюдалось, ибо в ней не было смысла.
Гриб и слизняк помалкивали, позволяя чулгану с самодовольным видом чесать языком, то и дело привставая на цыпочки и опускаясь обратно на пятки. Вскоре ри Гмориго заметил меня, но предпочел проигнорировать.
– Хозяин, я вижу великого князя Алексея Александровича. Кажется, вы положительно относитесь к нему.
– Хоть одно приятное лицо за вечер.
Великий князь раххийский Алексей Александрович, чрезвычайный посол Раххии в Арбализее, вел веселую беседу с министром финансов страны и еще несколькими видными чиновниками-людьми. Внешне он был почти полной копией своего правящего брата, но волос на голове сохранилось больше, борода была короче, да и намек на талию где-то еще сохранился. Широченная грудь
