другого мира, но только над Арадоном они порой сияли другими цветами. Зеленые, красные, голубые, оранжевые и золотистые, непередаваемо яркие.
Стоило начаться лету, и моряки-ныряльщики отправлялись к борумм, великим дремлющим утесам, чтобы на глубине двадцати метров сколоть с ног каменных исполинов кораллы тертува. Затем этот улов, росший только на борумм, отправлялся на портовый рынок, где его с нетерпением ждали закупщики из Пруаура – столичного квартала-фактории алхимиков. Именно в процессе переработки коралловых масс в алхимических цехах над городом и поднимался дым, который действовал словно огромная газообразная призма, изменяющая цветовые характеристики света. Чарующее зрелище.
Внезапно над Орлеской зажглась новая звезда, зажглась совсем низко, такая яркая и такая близкая. Она прогорела зеленым секунду, мигнула и пропала. Кажется, именно об этом упоминал эл’Ча среди прочего.
Позже, улегшись спать, я долго ворочался в духоте. Южный климат нравился мне все меньше. Внезапно что-то появилось наверху, что-то чужое и разумное. Я замер на миг, быстро вынул из-под подушки револьвер и поднялся с измятых простыней.
В прежние времена Голос не раз спасал меня, позволяя замечать засады в джунглях, выявлять убийц, притаившихся за углом. Для него не существовало материальных преград, и вот теперь Голос утверждал, что где-то наверху, над головой, появился непрошеный гость.
В дверь осторожно постучали.
– Войди.
– Хозяин, – ее глаза сверкнули алым в плотном полумраке, – я почувствовала вашу тревогу.
– Слишком сильное слово. Я немного обеспокоен тем, что в доме чужак.
– Чужак, хозяин? – Горничная вынула из поясных ножен длинный кинжал.
– Да. Ты, я и Луи с Мелиндой на первом этаже. На втором никого, а вот на чердаке ворочается чье-то сознание.
– Желаете, чтобы я проверила?
– Пойдем вместе.
Вскоре мы поднялись по скрипучей узкой лестнице, ведшей к чердачной двери. Себастина шла впереди, тесак в боевом положении, я не отставал – с револьвером в опущенной руке. Свечей мы не взяли, так как оба сносно видели в густой темноте. Встав на последнюю ступеньку, моя горничная легонько подергала ручку двери – заперто. Она все так же осторожно смяла и насколько возможно тихо выдрала ручку вместе с той частью двери, в которой находился замок. Только дерево негромко потрещало.
– Простите, хозяин. Мы поставим новую дверь.
Она вошла на чердак. Свет звезд и ущербной луны, проникавший сквозь слуховое окно, красил пыльную пустоту в густой синий, зеленый и оранжевый полумрак. Себастина прошлась по грязному полу, выглянула в окно. Кругом пусто, лишь пыль да паутина.
– Такое состояние недопустимо. Они забыли про чердак.
– Не возмущайся. Луи и Мелинда проделали над домом отличную работу, а чердак терпит.
– Лишь самые расторопные и старательные могут рассчитывать на честь служить вам, хозяин…
Я приложил палец к губам и указал револьвером вверх, туда, где с одной из поперечных балок свисал крупный кожистый кокон. Вокруг него и роились тусклые обрывки эмоций.
– Желаете, чтобы я убила это?
– Не стоит. – Я громко прочистил горло. – Прошу прощения, сударь, но вы спите на моем чердаке.
Кокон дернулся, раскрываясь, и из него высунулась довольно уродливая голова с большими глазами, огромными острыми ушами, вдавленным носом и широким ртом.
– Доброй ночи.
– Доброй, – сонно ответило оно.
– Вам удобно?
– Не могу пожаловаться. – По тому как расцвел его страх, я понял, что незнакомец полностью проснулся. – Полагаю, я вторгся в частные владения?
– Судя по всему.
– Хм… могу ли я надеяться на возможность благополучно покинуть их в обмен на обещание больше никогда не обременять вас своим присутствием?
– Можете. Или можете присоединиться ко мне за поздним ужином. Или за завтраком для вас?
– За ужином. Из-за того, что я веду лунарный образ жизни, наименование приемов пищи не меняется. Правда, предложение больно неожиданное. Рукокрылых тэнкрисы за стол обычно не зовут.
