– Стародавний… – усмехнулся запорожец. – Татары так целыми чамбулами через реки переправляются. Ну и казаки тоже этому научились. Связываем два бурдюка[35], пропускаем под руками и – плыви куда хочешь. При оружии. Даже в кольчуге или бехтерце. Пойдем, обрадуем Корсака. Честно говоря, я немного опасался, что не справится Иван с нашим табором. Не выдержат бабы на острове долго, взбунтуются… Станут домой, в родные края проситься. А то и сами в мандры[36] подадутся. Теперь-то поутихнут. Увидят в этом перст Божий и угомонятся. Хотя бы на пару месяцев, а к тому времени и мы обернуться управимся.
Не зря большинство писателей сравнивает степь с морем. Как и на бескрайних водных просторах, здесь тоже, куда ни посмотришь, колышутся серебристо-зеленые волны, выкатывающиеся из-за горизонта и уходящие в бесконечность на противоположном краю мира. Может, стекают прямо на спины тем слонам, что взгромоздились на панцирь Вечной Черепахи?.. Животным тоже надо что-то кушать.
Местами волны кажутся темнее. Это сквозь неплотную чащу верхотравья, как покрытая мидиями отмель, проступает ковер молодой поросли. А в другой стороне – огромное светлое пятно. Значит, там почва победнее, посуше… и борющиеся за каждую каплю влаги, мощные корни многолетних растений: ковыля, чернобыля, полыни, рванувшие вверх с первыми весенними дождями, заглушили, убили все остальные, более позднее разнотравье. А там словно яркими красками плеснуло. Ромашки, маки, васильки… Чертополох, бодяки, репейник.
Солнце еще не вскарабкалось в зенит, но воздух уже душен от непередаваемо густого аромата всевозможных цветов… Ощущение, словно оказался запертым в подсобке парфюмерного магазина, где нерадивые грузчики расколошматили пару-тройку ящиков тройного одеколона, духов и прочего парфюма. Аж голова кружится… И водки не надо – знай, дыши глубже и получай удовольствие.
Шучу, конечно.
И все же – от елейных запахов разнотравья, зноя и тишины, сошедшей на степь взамен утреннему гомону – неудержимо клонит в сон.
Я еще борюсь с негой, а Полупуд давно не сопротивляется власти Морфея – знай покачивается в такт идущего шагом коня и громко посапывает… Пустив повод, то ли положившись на меня, то ли – что куда надежнее – доверившись лошадиному инстинкту. Потому как я сейчас все равно что пловец посреди моря. В какую сторону ни посмотри – «степь да степь кругом, путь далек лежит. В той степи глухой…». Тьфу три раза!.. Впрочем, до зимы еще далеко.
Кстати, о лошади. Как «корабль» степей, прерий, саванн и пампас отыскивает нужное направление, лично я ответить затрудняюсь. Ведь «плывут», фактически погрузившись с головами. Верхушки трав, словно ласковый котенок, поглаживают колени всадника… Правда, когда двигаешься не спеша. А по росе или после дождя, да галопом… Хлещут не хуже розг. Но сейчас мы не торопимся, так отчего бы и не вздремнуть часок-другой казаку?
С дороги все равно не собьемся. Ввиду полного отсутствия таковой. Во всяком случае – в обозримом с седла пространстве.
Я и сам бы с охотой вздремнул. Но, увы… В отличие от Полупуда, которому все ясно и понятно, хотя бы на ближайшее время, меня терзают мысли и сомнения. Впрочем, не только они одни… Слепни тоже упорно норовят отыскать обнаженные участки кожи, а то и попросту прокусить ткань сорочки. И если им это удается, особенно на спине, я начинаю подумывать о том, что Господь напрасно не дал человеку хвост…
И если свободного времени вдоволь, а заснуть не получается – в самый раз предаться воспоминаниям и рефлексии. О прошлом и нынешнем. А чтоб не только о грустном думать, то и о будущем помечтать… Но сначала воспоминания и анализ. Потому как учиться на собственных ошибках хоть и глупо, зато проще…
Мое рацпредложение по поднятию со дна заводи святой реликвии, уточненное и исправленное Полупудом, увенчалось успехом. Шести бурдюков, наполненных воздухом, вполне хватило, чтобы приподнять крест на буксирную глубину. Так и доволокли его, принайтовив к лодке. А уж там недостатка в желающих подставить плечо под ношу не было. Бабы облепили крест, как муравьи стрекозу, и занесли его к месту водружения, даже не останавливаясь.
Место выбрали и подготовили заранее. Сообразно христианским канонам, в которых я ни ухом ни рылом. Сам нюансы уточнять не стал, а когда сунулись ко мне за советом, сообразно легенде о монастырском воспитании и обучению в духовной семинарии, дипломатично отмазался. Мол, и постарше меня люди есть. Им и решать. Сочли мой ответ за смиренность, мудрость или последствие контузии, не знаю, но больше не приставали.
Потом был долгий молебен. Как я понял, за все сразу. И в честь воздвижения, и воздаяние за чудесное спасение, и просьба не
