говорю.
– Это… Это… – только и мог выговорить Бригадир, указывая на зомби.
– Мертвец, покойник, труп, голем – называй как хочешь. Но это хороший покойник. Наш. Да соберись ты! Нам еще парней выводить! Я постараюсь, чтобы они этого не увидели. Все, пошли! Нельзя надолго ребят оставлять. Пошли!
Когда они вернулись, на условленном месте их ждали только Макс и Крот.
– Где Глыба, Жека и Каа? – спросил Бригадир.
– Ушли, – просто ответил Крот. – Мы пытались остановить, но они заявили, что с этим психом на одной поляне… в общем, не захотели.
– Почему меня не дождались? Мы же договаривались.
– А что? Мы им няньки?! – с вызовом почти выкрикнул Макс. – Они его, – Макс указал на Паука, – боятся больше, чем мертвого Пикселя. И я их понимаю. Ты добил раненого? – дерзко обратился он к Пауку. – Как? Тоже башку оторвал?
– Нет, не отрывал. Отпустил погулять. Вон он видел.
Бригадир согласно кивнул.
– Ну ничего, – как-то сразу сдулся Макс. – Они вернутся. Побродят, остынут и вернутся. Куда им тут деться? Они забрали фонари. Два. Часть веревки и автомат. – Макс продолжал взволнованно лопотать. – Вернутся, Каа опытный спелеолог. Он пещеры чует, как Крот. Они побродят и вернутся. Правда, Бригадир?
– Вернутся, – согласился Паук. – Обязательно и скоро. Только не они, а что-то наподобие Пикселя. Ладно, упущенного не воротишь. Нам идти надо. Нельзя сидеть. Пошли. Крот первый, Бригадир за ним. Я замыкаю.
Глава 13
Геннадий Борисович Куцик по кличке Спец внимательно рассматривал разрисованный камень недалеко от основного лагеря. Настроение было хуже некуда, а созерцание непонятного орнамента успокаивало. Он облажался и прекрасно это понимал. Туристов упустил, артефакта не достал. Такого просчета шеф не простит. Эта ошибка легко может стать роковой для него и его людей. Что ни говори, у Барина гигантские возможности по поимке и наказанию врагов. Провальная операция, да еще та, в которой участвует его сын, темным пятном ляжет на его сына, а соответственно и подорвет авторитет самого Барина, добытый потом и кровью, причем чужой и немалой. Если туристы уйдут, шеф постарается зачистить всех, кто имел отношение к операции, может быть, даже сына. При прямой угрозе его репутации он не пожалеет никого. Спец это понимал ясно и отчетливо. А все казалось так просто: зайти в лагерь, забрать находки и отдать их шефу. Все. Семь вооруженных до зубов, проверенных в деле боевиков против горстки туристов. Да их на куски руками порвать можно было! Но возникли непредвиденные обстоятельства. Оказалось, того, за чем шли, еще не достали. Даже не собирались: испугались чего-то. А чего именно, даже Санек скрывает. А без артефакта ходу назад нет. Артефакт – его индульгенция. Достанет – все простится, нет – можно покупать белые тапочки. Эх, Гена, Гена, какой же ты Спец, лох ты педальный? Решил, как в снукере, сначала свое взять, а уж потом пирамиду подбивать. Нычки ему захотелось проверить. Проверил. Где теперь этих туристов искать? У него, конечно, еще осталась половина пленных, но основные ушли. А еще Санек ему про этот нож все уши прожужжал, да и Барин за него просил. Без ножа возвращаться стремно. Теперь нож ушел. И ведь не хотел он тогда в ту пещеру соваться. Чуял, что хорошим не кончится. Он всегда чуял опасность, и эта чуйка спасала ему жизнь не раз и не два. Еще на войне он дважды уходил с брони за десять минут до подрыва, а когда написал рапорт о переводе в другое подразделение, его рота в засаду попала. Итого – двадцать семь двухсотых и почти сорок трехсотых. Сначала его везунчиком называли, в друзья набивались. Потом сторониться начали. А за что? За то, что еще живой? За то, что умеет слушать свое сердце?! Та же история и в ментовке. Сначала восхищались и советовались, потом боялись, подозревали и завидовали, а в итоге подставили.
То же и здесь. Только здесь проще. Здесь он сам. Ну, он так думал, пока не поумнел, разобрался, что к чему. А потом все. Назад дороги нет. Потом поставили перед выбором. Пришлось выбрать Барина. У него было хорошо работать, спокойно. До настоящего момента, вернее, пока не получил этого задания. Еще тогда кошки в его душе начали свой концерт. Шеф предъявил веские аргументы. Кошек пришлось придушить, но меньше орать они от этого не стали. Потом, после удачного захвата, они поутихли и зашевелились вновь, лишь когда он собрался в пещеру. Но тогда он это отнес к мукам совести. Он догадывался, что не зря Барин послал с ним своих нукеров, и видел, что Санек настроен на самый жесткий вариант. Он даже допускал, что расправу они устроят в этой пещере, – больно удобной она выглядела для этих целей. Он допускал возможность расправы, хотя и не хотел этого. Уж очень понравился ему командир туристов. Честный, открытый, сильный, о своих людях беспокоится больше, чем о себе. Даже Санек, с удовольствием поливавший дерьмом всех в группе, не сказал о своем командире ни единого плохого слова, разве что тот защищал самого слабого из коллектива – этого местного дурачка, которому отдал пресловутый нож. Но это опять же говорит только в пользу
