них согласился взять меня на свое попечение? Ни у кого не хватило бы смелости и любви, даже у превосходной г-жи Брюван. Взвалить на себя подобную ответственность! Подумать только, взрослая девушка вроде меня: какая обуза и какое затруднение!
Однако г-жа Брюван, может быть, и рискнула бы на это, но у г-жи Брюван есть племянник, Антуан Гюртэн. И мысль, что, может быть, я буду стараться женить его на себе, парализовала лучшие ее намерения относительно меня. Наделенная от природы высокими качествами и немного сумасбродная, г-жа Брюван все-таки буржуазна, и ей казалось бы бедствием, если бы ее племянник женился на девушке без денег. Как будто для этого толстого малого это было бы хуже, чем проводить ночи в игорных домах, глупеть от спорта и возиться с девицами! Но подите же! Г-жа Брюван буржуазна. Кутежи ей импонируют, и у нее есть известная почтительность к кутилам. Между тем как мысль, что его деньги достанутся молодой девушке без копейки, нарушает все ее принципы.
Действительно, брак был для меня единственным выходом, и сестры святой Доротеи отлично это знали. Пристраиванье их воспитанниц является завершением воспитания, которое они берут на себя. Так что они великие свахи пред лицом Господа Бога. Они отлично распределяют и соединяют своих овечек. Они имеют большие заслуги в этой игре, но для удачи нужна была придача, которой у меня не было. Если бы, не будучи богатой, я имела приличное приданое, без сомнения, они состряпали бы для меня великолепную партию. Они обладают многочисленными связями, духом комбинации и интриги. Они долго и терпеливо обдумывают свои планы. Для приведения их к благополучному окончанию они пользуются благочестивыми монастырскими средствами. Но чего же вы хотите, когда вся ставка состоит только в хорошеньком личике и стройной фигуре? Это почти что не товар. Такого рода браками, основанными на природной привлекательности, ведает уже дьявол. Добрые сестры в них не вмешиваются. Лучше дайте им дурнушку, но хоть с маленьким приданым! Они, несмотря ни на что, ее пристроят. Я не отвечала требуемым условиям. Я была почти ни к чему не применима. Я сознавала это. Тогда-то выступили на сцену Вы, дорогой Жером.
Я навсегда запомнила первую встречу с Вами в приемной. Меня вызвали к старой графине де Феллетэн, и я должна была сейчас почувствовать очень ощутительное прикосновение ее бородатого подбородка. Вы же пришли к святой Доротее навестить дочь Вашего друга г-на Гинланда из Сан-Франциско, которая усовершенствовалась у нас в знании французского языка. Вы должны были отвезти ее отцу сведения о нашей маленькой соученице. В поручении этом не было ничего опасного, и тем не менее оно вовлекло Вас в странное похождение. Вы не ожидали, доверчиво явившись в монастырь святой Доротеи, что увезете с собой в Америку такую взрослую барышню, как я. Это уже черт над Вами так чертовски подшутил!
Как Вы, серьезный малый, даже очень серьезный, раз Вы не побоялись отказаться от родины, чтобы найти себе счастье в Новом Свете, Вы туда вывезли маленькую француженку без гроша за душой! И это тем более любопытно, что Вы поклялись вообще никогда не жениться! Вы любили Вашу свободу, Вашу трудовую жизнь. После тяжелых разочарований, неудачных начинаний Вам удалось достигнуть денежной независимости. Да, Вы не были тем, что в Америке считается богатым человеком, но вы были тем, что во Франции называется 'хорошей партией'. Наконец, для Вас наступил момент, когда Вы думали наслаждаться Вашей свободой и Вашим богатством. После десятилетнего отсутствия Вы возвратились в Париж, чтобы вкусить удовольствия, на которые давало Вам право Ваше положение, добытое с таким трудолюбием и которое Вы рассчитывали и дальше укреплять и расширять. Вам казалось, что наступил благоприятный момент в Париже возобновить связи, ходить по маленьким театрам, развлекаться с дамами полусвета и запастись приятными воспоминаниями. Нет, нет, мой бедный Жером, судьба распорядилась иначе! Через неделю после Вашего прибытия, когда Вы еще не успели распаковаться, завезти визитные карточки своим друзьям, случай привел Вас в приемную монастыря святой Доротеи, где Вы увидели одновременно со старой графиней де Феллетэн бедную воспитанницу, привлекшую Ваше внимание. И что хуже всего для электротехника, как Вы, Вы получили электрический удар.
Ведь это был удар молнии, Жером. 'Ты помнишь ли?' – как поется в песне. Через десять минут после того, как Вы меня увидели, Вы напомнили г-же де Феллетэн о Вашем знакомстве и были представлены мне. Я важно ответила на Ваш поклон, и, хотя форменное монастырское платье определенно было мне не к лицу, Ваша участь была решена. На следующей неделе г-жа де Феллетэн, обалделая, ошалелая, с бородой, вставшей от удивления дыбом, прибежала в качестве посланной от Вас просить моей руки, моей руки, которая ничего в себе не держала. Какое безумие! Но виноват в этом был тоже Париж. Вы считали себя американизированным и остались вполне французом, то есть не потеряли способности к поступкам безумным, самым необдуманным, к поступкам бескорыстным, что есть уже предел нелепости! Да, дорогой мой, воздух Парижа, воздух Франции бросился Вам в голову. Вы брали меня за себя 'бесприданницей', как в комедиях. Вы показали себя последним представителем рыцарских браков. За это прекрасное движение души я навсегда останусь Вам благодарна.
Однако не надо себя обманывать. Конечно, с общественной точки зрения поступок Ваш великодушен и безумен. С точки зрения чувства он имеет несколько другой вид. Рыцарство Ваше имело свои побудительные причины, и в нем заключалась без Вашего ведома известная доля эгоизма. Вы находили в этом поступке возмещение, которое несколько меняет его нравственную ценность. Истина, нужно признаться, заключалась в том, что физически я Вам очень нравилась. Вы испытывали по отношению ко мне чувственное влечение, необыкновенно яростное и властное. По внешности Вы поступили как джентльмен, но, в сущности, Вы действовали как охотник, который во что бы то ни стало хочет получить желанную добычу. Я не в упрек Вам говорю это, такого рода законные похищения женщине всегда льстят, но я устанавливаю факты, раз мы, как я только что сказала, пересматриваем счета.
Итак, я ни в чем Вас не упрекаю, дорогой Жером. Мне хочется только хорошенько определить характер связывавших нас отношений. Кстати, не относится ли к сущности этих отношений то обстоятельство, что они могли позднее расторгнуться без насилия и огорчения? Такая любовь, как наша, по своей природе не может быть вечной, и удовлетворение делает ее хрупкой. Вы не можете отрицать, что я с Вами не торговалась ни о каких вольностях, на которые Вы имели право. Но время шло, и Вы заметили, что Вы начали понемногу придавать всему этому меньше значения. Часто связь оказывает сопротивление подобному снижению цены. Сродство характеров создает новый уговор, которым незаметно подменяется первый. Наш случай был не из таких, и мы могли бы стать очень несчастными, если бы я вовремя не заметила закравшегося в нашу жизнь недоразумения.
Я первая отдала себе отчет в происходившем. Конечно, я не перестала быть для вас 'допустимой женой', но я не была уже 'необходимой'. Я была лучшим из зол, которое привычка сделала для Вас переносным, но я не занимала в Вашей жизни места, которое Вы охотно предоставили бы женщине, более, чем я, способной принимать в ней деятельное и действительное участие. Может быть, Вы никогда не узнали бы настоящего положения вещей, если бы у меня не хватило храбрости предупредить Вас об этом. Решиться на этот поступок помогло мне появление мисс Гардингтон. Как только поселилась в Берлингеме мисс Гардингтон и как только я начала ее ближе узнавать, я сейчас же поняла предупреждение, даваемое мне ее присутствием. Я начала делать сравнения, начала думать об этом. Немного времени потребовалось, чтобы открыть то, в чем я уже не сомневалась. Женою, которая была бы Вам подходящей, дорогой Жером, могла бы быть не я, а мисс Гардингтон. Такая женщина, как мисс Гардингтон, способна была бы заинтересоваться Вашими делами, давать Вам советы, помогать Вам. Кроме того, огромное ее состояние снабдило бы Вас средствами развернуть все Ваши способности. Какая удивительная придача, какой чудесный рычаг для духовных Ваших усилий! Неопровержимая истина поразила меня. Через брак с мисс Гардингтон для Вашей судьбы откроется настоящая дорога. Я бы сочла преступлением с моей стороны дать Вам упустить такой великолепный случай. С тех пор решение мое было принято. Я решила доставить Вам исключительную эту возможность. Я успела в этом. Надеюсь, что теперь брак Ваш с мисс Гардингтон дело сделанное.
Если я уверена, что в настоящее время, дорогой Жером, Вы мне за это благодарны, то должна признаться, что убедить себя Вы позволили не без борьбы. Такое положение дел, в конце концов, усилило любовь и уважение, которое я сохранила по отношению к Вам. Мои первые открытия встречены были очень недоброжелательно. При мысли о нашей разлуке, о нашем разводе Вы очень мило, очень галантно, очень искренне были возмущены. Движение это было даже настолько искренне, что в Вас пробудилось ко мне прежнее физическое влечение, от которого Вы уже немного отвыкли. Я охотно пошла на это крайнее испытание, и мы пережили второй медовый месяц, в чем для меня не было ничего неприятного. В свою
