Они подъезжали к дому Эдны. Джулия как раз говорила Анне, что та должна вернуться к бабушке.
– Мамочка, но мне хочется остаться с тобой, – ныла Анна.
– Мне бы тоже этого хотелось, солнышко, – вздохнула Джулия. – Однако тебе надо побыть с папой.
– Это же не мой дом. Это дом бабушки. А я хочу к себе.
– Знаю, родная. Разве у бабушки тебе плохо?
Господи, как ей было больно произносить эти слова даже ради спокойствия дочери.
– Я приеду за тобой в среду, хорошо?
– А когда будет среда? Завтра?
– Через два дня после завтра, – ответила Джулия. – Сама не заметишь, как они пролетят.
Они свернули в переулок, к задней части дома Эдны. Полицейской машины видно не было, наверное, уехала после того, как Анну забрала Джулия. Позже они вернутся. Джулия припарковалась на клочке асфальта между соседскими гаражами. Брайан уже ждал у калитки. За его спиной маячила Эдна.
– Привет, – закричал он, раскидывая руки для объятий. – Как провела день моя маленькая принцесса?
– Хорошо, – ответила Анна. – Мы с мамой ходили в зоопарк. Я видела там носопотама.
– Ух ты! – воскликнул Брайан. – А его, случайно, не носорогом звали?
– Ну, да. Я и говорю, – носопотам.
– Здорово, – сказал Брайан. – А я тут в магазин собрался, купить что-нибудь на ужин. Чего бы тебе хотелось? Выбирай.
– И дромадуру, – продолжала Анна.
– На ужин? – удивился Брайан.
– Не дромадуру, а дромадера, – поправила внучку Эдна.
– Нет, – покачала головой Джулия. – Кажется, это была именно дромадура.
– Ага, – важно кивнула Анна, – дромадура. А на обед я хочу рыбные палочки и мороженое.
– Рыбные палочки и мороженое? – переспросил Брайан. – Заметано. – Он потянул из кармана ключи от машины. – Я мигом вернусь.
Джулия проводила его взглядом. С ней он даже не поздоровался, сделал вид, что ее не существует. Джулии это было безразлично, муж вызывал у нее чувство отвращения пополам со злостью, она была бы счастлива никогда больше не видеться и не разговаривать с ним. Просто ей не хотелось, чтобы их отношения превратились в незаживающую саднящую рану, вечно разъедаемую взаимными упреками. Джулия не раз видела подобное, а в итоге всегда страдали дети. Не понимая, в чем дело, они пытались сгладить острые углы и помирить враждующих родителей. Джулия не хотела для Анны подобного детства и была полна решимости этого не допустить. Следовало намекнуть Брайану, чтобы он прекратил так себя вести. Ко всему прочему, это дало бы ей приятное чувство морального превосходства.
– Мам, а мне правда можно будет съесть на ужин рыбные палочки и мороженое? – поинтересовалась Анна.
– Ну, раз папа тебе пообещал… – пожала плечами Джулия. – Но только сегодня, а не каждый день.
– А мне бы хотелось каждый.
– Посмотрим. – Джулия повернулась к Эдне. – Ты бы проследила, чтобы она питалась чем-нибудь более полезным.
– Не волнуйся, теперь она в надежных руках, – ответила свекровь.
– Как же мне не волноваться? – удивилась Джулия. – Все матери волнуются.
– Да-да. Разумеется, настоящие матери всегда волнуются, – Эдна растянула в улыбке тонкие губы.
В холодной улыбке, так знакомой Джулии.
Честно говоря, это даже улыбкой сложно было назвать. Так, движение уголков рта. Эдна так делала, когда хотела дать кому-нибудь понять, что презирает его, но слишком хорошо воспитана, чтобы грубить. Такая улыбка приберегалась для низших существ, не достойных ее внимания. Пустышка, означавшая: «Видишь, я тебе улыбаюсь. Мало? Увы, это все, чего ты заслуживаешь. А теперь убирайся и не трать понапрасну мое время».
