пока старик Беннетт не прикрикнул на него, грубовато пошутив, что, мол, еще успеет полюбоваться на мои прелести и после свадьбы.
Я слегка покраснела. Об этой детали мне рассказала Алика. Сестре показалась очень забавной острота целителя. А я лишний раз порадовалась, что детали осмотра не сохранились в моей памяти. Да, со мной находилась мать. Не сомневаюсь, что она ни на миг не отвела от старика Беннетта глаз, к тому же последний был в таком возрасте, что вряд ли его интересовали мои прелести. Но все- таки мне было неприятно осознавать, что мужчина, который не раз и не два бывал в нашем доме с визитом, частенько чаевничал с моим отцом и давал советы по хозяйству матери, видел меня обнаженной. И даже то обстоятельство, что в свое время он принимал роды у моей матери, не могло примирить меня с суровой действительностью.
Так или иначе, достаточно скоро Беннетт вынес свой вердикт. Мое телесное здоровье оказалось в полном порядке, что, увы, нельзя было сказать о душевном. Я оставалась девственной, то бишь мое таинственное исчезновение не было связано ни с каким гадким преступлением. Оставалось надеяться, что вскоре я выйду из своего непонятного ступора, вызванного, по всей видимости, каким-то сильным потрясением, и сама расскажу, где же пропадала все это время.
Беннетт не ошибся. После ночи, проведенной в родном доме и в окружении родной семьи, я действительно проснулась как ни в чем не бывало. Правда, совершенно ничего не помнила о событиях минувших дней. Последнее, что осталось в моей памяти — как я закрываю лавку и иду домой. Меня расспрашивал отец. Меня расспрашивала мать. Меня расспрашивали обе сестры, и даже Айк что-то вопросительно лопотал. Прибыл староста и тоже устроил мне настоящий допрос, при этом гадливо ухмыляясь и подмигивая, словно намекая, что уж он-то точно знает причину моего исчезновения. Правда, это заметил отец, после чего без лишних слов выставил старосту прочь из дома.
Один Генрих не докучал мне с расспросами. Точнее, он, конечно, задал мне несколько вопросов, и тогда я не выдержала и расплакалась. Сквозь слезы выдавила, что если и он мне не верит, то я тогда не знаю, что мне делать. Но я на самом деле не помню. Ничего не помню! Могу поклясться в этом хоть собственной душой!
Генрих успокоил меня. И больше ни разу не заводил на эту тему речь, хотя пару раз я все-таки ловила на себе его задумчивый вопросительный взгляд.
Тайна моего столь продолжительного отсутствия до сих пор оставалась нераскрытой. С того момента, как я очнулась в родной комнате, прошла целая неделя. Но каждый день начинался с одного и того же. Утром меня будит мать, которая успевает к моему пробуждению наготовить целую гору выпечки. Пока я завтракаю, она сидит рядом и молча смотрит мне в рот, а затем начинает исподволь расспрашивать, не промелькнуло ли в моей памяти хоть что-нибудь из событий тех полутора суток, что меня не было дома.
Если честно, это напоминает самую настоящую пытку! Я бы с удовольствием уходила из дома на весь день, но куда? Отправиться на работу в лавку — значит, терпеть паломничество всех жителей нашего городка, каждый из которых будет заводить ту же песню. Спасибо, я по горло сыта визитами соседок, которые набрасываются на меня с вопросами, стоит только неосторожно показаться им на глаза. Я мечтала, что со временем острота происшествия притупится и моя жизнь придет в привычную колею.
— Марика, просыпайся.
Кровать прогнулась под чужим весом — это мать села рядом. Я ощутила легчайшее прикосновение к моим волосам, когда она погладила меня по голове.
— Нет, я ничего не вспомнила, — глухо проговорила я, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку. — И ничего не видела во сне.
— О, мы тебя совсем замучили. — В голосе матери послышалась грустная усмешка. — Прости, дорогая. Просто все это так необычно… Твое исчезновение и столь внезапное появление… Скажи, ты точно не желаешь съездить в Гроштер? Вестия сказала, что знает мага, который специализируется именно на случаях потери памяти. А можно обратиться на факультет ментальной магии…
Я так резко вздрогнула, что сама испугалась своей реакции. На миг почему-то перехватило дыхание. Но при словосочетании «факультет ментальной магии» мне стало не просто не по себе, а очень и очень страшно. Чудилось что-то зловещее в этом названии. А еще я почему-то вспомнила ворон. Черные шумные птицы, которым всегда и до всего есть дело.
Не выдержав, я оторвала голову от подушки и посмотрела на подоконник, уже готовая к тому, что увижу на нем крикливую птицу. Но нет, тот был совершенно пуст. И я с непонятным облегчением перевела дыхание.
— Что с тобой? — удивленно поинтересовалась мать. С плохо скрытой надеждой спросила: — Ты что-то вспомни…
Но не договорила, стыдливо замявшись, когда я порывисто повернулась к ней.
— Нет, матушка, я ничего не вспомнила, — терпеливо и вежливо повторила я, хотя внутри все горело от желания закричать во
