— Так вот, институт благородных чародеек — исключительно женское заведение. И обучение там заканчивается к двадцати шести годам. Так что шансов найти себе мужа, который бы устраивал в первую очередь тебя, а не пернатого замшелого хрыча, — практически нет.
— Дорогая, а не больно-то ты высокого мнения об этом Распределителе… — хмыкнул папа.
— Потому что моя мать на себе испытала все прелести этого распределения. Она и отец ненавидели друг друга. Даже удивляюсь, как они меня-то зачать сумели. А как я родилась — оба выдохнули спокойно и разбежались по своим любовникам.
Я поперхнулась и решила, что мама оговорилась.
— Не смотри на меня так, солнышко. Да, у твоего дедушки тоже был любовник, как и у бабушки! — в сердцах бросила мать.
Папа на эту новость выразительно присвистнул и почесал в затылке, после чего молча потянулся, достал бутылку коньяка, припрятанную в шкафу, и налил полчашки янтарной жидкости, а потом залпом выпил. После этого действа, за которым наша женская часть семьи наблюдала в абсолютной тишине, он произнес:
— Дорогая, давай посвящать меня и дочку в тайны твоих предков постепенно. Иначе, боюсь, народными средствами не обойдемся. — А потом тихо-тихо, для себя, так, чтобы мы не услышали, добавил: — А я с ним еще в одну баню ходил…
Увы, слух у меня оказался отменный.
Когда кухонные посиделки закончились, я оказалась наконец-то в своей комнате. Аккуратно застеленная постель без всяких мумий. Идеальный порядок на комоде. Вот только ложиться почему-то не хотелось. Сняла водолазку и расстегнула молнию на джинсах, и тут на пол с громким «дзинь» свалился он. Будильник. Подняла его и недоуменно повертела в руках. Как он мог тут оказаться? Я даже не помню, чтобы держала его в руках. Сняв джинсы, быстро накинула халат и, решительно схватив будильник, пошла на кухню. Поставила его на подоконник, про себя матеря одного клептомана. Это что же получается? Болезнь заразная?
Утро началось с противного звона над ухом. Малодушно попыталась заткнуть уши подушкой — не помогло. Встала сонная, злая, твердо уверенная: сработай трындозвон на пять минут попозже, я бы обязательно выспалась. Надавила рукой на звонок будильника и только тут осознала: этот хромированный гаденыш опять был у меня в спальне. Помотала головой, прогоняя остатки дремы. Точно помню, как вчера оставляла его на кухне.
Стрелки показывали пять минут восьмого, поэтому задумываться о случившемся не было времени: умыться, выпить кофе, одеться — и пулей к метро. Лишиться руки из-за опоздания не хотелось. Браслет же уже начал напоминать о встрече с гномом- инквизитором ощутимым теплом.
На этот раз отбывала повинность я одна, ухаживая за дряхлой драконицей жутко склочного нрава. Меня отрядили к ней в сиделки на все оставшиеся четыре дня, и в частной клинике я мысленно отсчитывала секунды до окончания наказания. Уж лучше риштий собирать или осваивать профессию ассенизатора, чем постоянно слышать визгливый тон старой перечницы, сумевшей довести до нервного припадка уже двух докторов и прорву санитарок. Но на протяжении всех этих дней одна мысль не давала мне покоя: этот чертов будильник! Я находила это хромированное чудо каждое утро в своей комнате, хотя каждый раз накануне вечером оставляла его на подоконнике кухни. Он будил меня, трезвоня из-под кровати, примостившись на шкафу, в ящике комода, и даже под периной, на которой я спала.
Закралась крамольная мысль, что кто-то из родителей таким оригинальным образом заботится о том, чтобы я не опаздывала, но когда обнаружила трындозвон оглушительно звенящим в тапке наутро выходного (исправительные работы уже закончились), я не выдержала.
Уже хотела было пойти к родителям, чтобы выяснить: то ли я страдаю лунатизмом, то ли они столь оригинально заботятся о том, чтобы утро у меня началось вовремя, как услышала ехидное:
— Да я это, я!
Насмешливый голос в комнате, в которой была лишь я, заставил нервно заозираться.
Никого. Даже паука, даже наглой моли, раскормленной на норковых харчах. А потом я увидела, как тень, до этого вполне обычная, согласно законам физики представляющая собой условную проекцию моего тела, повела себя наглейшим образом: вытянулась, скользнула на потолок и глумливо распласталась на нем, напрочь оторвавшись от хозяйки.
— Что так смотришь? — издевательски протянула она, образовав на том месте, где должно быть лицо, светлую прорезь чеширской улыбки. — Незачем было прикасаться к дракону. Мальчик еще юный, свою тень не всегда может удержать, вот мы и поменялись с твоей тенькой.
Мне сразу же вспомнился переулок и злополучная крыса, а еще мимоходом брошенное Ником: «Контролируй дар!» Тень, опережая мои мысли, ехидно протянула:
