вставал и пробовал. Кушать-то хочется.
На частоколе вопили и всячески пытались подсказать мишке, куда пропал Илья. Однако, даже если в этого медведя и вселился дух Сварога, понимать человеческую речь этот дух пока не научился.
Погуляв вдоль стены, мишка окончательно осознал, что угощение недоступно, улёгся на землю и принялся вылизывать лапу, время от времени косясь в сторону галдящих людишек. Вдруг одна из аппетитных тушек сама свалится с забора?
На крышу дома снизу подняли какую-то бадью. Илья увидел, как в руках одного из жрецов появилась праща.
Будь это лук, Илья озаботился бы, но увернуться от выпущенного из пращи камня куда проще, чем от стрелы. А если удастся перехватить снаряд, то можно и ответить. До главного сварга – саженей двадцать пять, а метнуть камень или глиняное ядрышко Илья и рукой сможет так, как не всякий пращник – ремнём.
Но запустил пращник не камень. И не в Илью.
Ошмёток не слишком свежего мяса шлёпнулся о голову идола и свалился наземь.
Мишка вскочил с удивительным проворством, подбежал и сожрал. Раз – и нету. Второй ошмёток свалился прямо на косматую башку. Вернее, в вовремя раззявленную пасть. Медведь задрал голову, чтобы понять, откуда падает еда… И увидел Илью.
Засомневался: тот ли? Встал на задние лапы, опираясь на идола, понюхал. Потом потянулся… Нет, не достать. Сажени полторы не хватает.
Мишка упёрся, попробовал раскачать идолище, потом вдарил лапой так, что кумир затрясся.
Илья устоял. Идол тоже.
Полезет или нет?
Илья знал, что медведи неплохо лазают по деревьям. Но осторожны. На сухое или тонкое карабкаться не рискнут.
Видать, собственный кумир показался мохнатому воплощению Сварога надёжным. Цепляясь когтями, мишка очень аккуратно полез наверх.
Илья дождался, когда мишкина голова поравнялась с площадкой, и врезал зверю пяткой по носу.
Медведь взревел, одним мощным рывком оказался на площадке…
Но Ильи на ней уже не было. Он соскочил сначала на идолово плечо, потом – на землю. И выхватил из кучи приношений штуковину, которую приглядел ещё сверху: тяжёлый бронзовый крест.
Продеть верёвку в кольцо креста и закрепить – дело одного мгновения.
Мишка дал Илье куда больше времени, поскольку прыгать с идола не рискнул – аккуратно сполз, оставляя на тёмном дереве светлые следы когтей.
Илья раскрутил самодельное оружие. Крест басовито загудел. Мишка удивился. Ещё больше он удивился, когда Илья шагнул вперёд и ударил.
Он целил в глаз, но ещё не успел толком приноровиться к оружию и потому промахнулся аж на полпяди, просто рассадив зверю шкуру. Сражаться гибким оружием – непростое умение. Илья умел. Однако для того, чтобы почувствовать, как ведёт себя самоделка, требовалось её испытать.
Мишка присел на задницу и замахал лапами. Похоже, он воспринял летающий крест как отдельное существо, не связанное с Ильёй, и попытался изловить кусачую тварь.
Это оказалось задачей непростой. Мишка схлопотал раза два по тыльной стороне лапы и ещё разок – по голове. Растерялся и рассердился.
Илья наконец-то приноровился, освоил повадку превращённого в оружие христианского символа, угадал миг и стегнул ремнём, как кнутом. Мишка взмахнул лапами, но не успел. Конец креста попал, куда целил Илья. В глаз!
Медведь заревел так, что заглушил вопли зрителей.
Илья хлестнул ещё раз. Получилось хуже, чем в первый: чуть повыше. Но шкуру просекло до кости, и хлынувшая кровь окончательно ослепила зверя.
Он завертелся на месте, вслепую размахивая лапами. Илья же, не теряя времени, подбежал к частоколу, метнул крест вверх, на манер крюка, которым цепляются за верхушку стены или борт корабля. Крест оказался ничуть не хуже: застрял между двумя верхушками, так что в следующее мгновение Илья, взбежав по стене, оказался наверху. Двое ближайших смердов шарахнулись в стороны, причём один (сбылась мишкина мечта!) свалился во внутреннее подворье, а Илья, освободив крест, соскользнул по привязанной к частоколу верёвке, подбежал к воротам внутренней ограды, выбил засов, распахнул их пошире и пронзительно свистнул.
Мишка, который успел протереть лапой уцелевший глаз, все понял правильно: ринулся в атаку. Однако ждать его и принимать
