Но всё же настоял, чтоб Сергей Иванович взял бронь и лук. От случайных лихих людей и от зверя лесного князь-воевода, вооруженный, уж как-нибудь оборонится.
Духарев взял. Но облачаться в бронь, понятное дело, не стал. И без того спина ноет. А вот лук – это необременительно.
Забрав лук и тул со стрелами, Духарев подошел к дубу, осторожно опустился на траву, прислонился спиной к бугристой коре.
Да, место, безусловно, правильное. Явнея ничего не напутала. Вопрос: зачем Рёрех несколько дней таскал его по болотам, когда можно было запросто приплыть сюда на лодке?
Ответ: значит, надо было. Рёрех ничего не делал зря.
Духареву вспомнилось, как он, молодой, скакал здесь пардусом, а сила так и бурлила внутри. Сейчас ничего особого не ощущалось. Ну да ладно. Не за тем сюда пришли. Поглядим, что с Ильей станет.
– Закрой глаза и открой себя! – Явнея накрыла ладонями лицо Ильи. – Когда сила земли войдет в тебя, ты услышишь ее. Жди!
Некоторое время ничего не происходило, потом Илья вдруг подал голос.
– Меч дай. В руку вложи, в правую, – произнес он повелительно.
Меч Ильи лежал рядом с Духаревым. Рядом с его собственным оружием. Взяли его скорее по привычке, чем для дела. Сражаться мечом безногому – никак. Вот лук со стрелами – да. С ними Илья и лежа мог управляться.
Духарев поднялся, вынул клинок из ножен, сам вложил рукоять в ладонь сына, затем вернулся обратно.
Ничего не произошло. Солнце двигалось по небу, тени двигались по земле…
– Пришел, значит?
Илья вздрогнул. Он спит, что ли? Точно спит. Потому что стоит на ногах и глядит вниз, сквозь землю… А в земле, на глубине саженей трех – гроб белый, светлый, будто изо льда. А в гробу – великан давешний. Бронный, оружный, недвижимый. Тихо лежит. Глаза закрыты, рот – тоже. А голос его прямо в голову Ильи приходит.
– Не пришел, – отвечает Илья. – Принесли меня.
Он знает, что над гробом с мертвым великаном – толстый слой земли. Немалый курган над ним когда-то насыпали. Но земля Илье сейчас – не помеха. И крышка гробовая – тоже.
– Принесли? Как так? Ты ж живой, не наш.
– Ноги не держат.
– Ага… Меня земля не вынесла. А тебя, значит, ноги… Ага. Не первый ты, кто мою силу не поднял. Слаб ты оказался. Не сдюжил. Скоро умрешь. Сегодня.
– Почему – сегодня? – заинтересовался Илья. – Я калечный, но не старый. Ты ошибся, мертвый воин.
– Мертвые в смерти не ошибаются. Сегодня тебя убьют, калечный. Скоро уже. Полюбился ты жене моей. Хочет тебя… А меня – не хочет. – Илью окатило чужим страданием. – Был бы ты силен, не поддался б. А ты слаб…
– Ничего я не слаб! – воскликнул Илья. Топнул в сердцах ногой. И увидел, как просыпалась земля-прах сквозь гробовую крышку на мертвое лицо великана.
Мертвец не шелохнулся. Понятное дело. Мертвец. Хоть и во сне, а тихо лежит. Как положено.
И голос в голове умолк.
– Эй! – позвал Илья. – Ты, это… Не сердись, что я на тебя кричал. Обидное ты сказал…
– Давит земля, – через некоторое время снова раздался голос-стон. – Давит, требует… Забери мою силу, живой! Забери! Дай мне уйти!
Илья непонятно как понял: не видит его мертвец. И о том, о чем говорили только что, мертвый великан уже забыл.
И Илья тоже забыл, потому что открыл глаза и понял, что ног по-прежнему не чует.
Но это было безделицей в сравнении с остальным.
Они подошли с другой стороны острова. Духарев должен был их услышать, но, погруженный в собственные мысли – прохлопал. Хотя положить четверых нурманов он вряд ли успел бы, даже будь у него время взяться за лук.
Четверо нурманов, следопыт из местных и… Семирад.
«Дурак я старый, – подумал Сергей Иванович. – Не послушал бы ведунью, взял бы с собой гридь…»
Семирад остановился шагах в десяти, оставив меж собой и Духаревым нурманов. Опасался. Немолод его враг, но на один бросок его, может, и хватит, а насчет себя Семирад не обольщался: доберется до него недруг – убьет.
