Залка к этому времени уже успела незаметно проскользнуть в дом и затаиться в клети за сенями.
Она решила пересидеть немного, чтобы черный наверняка убрался, но немного не получилось. В дом вернулись хозяева.
Залку не нашли. Но выйти ей было – никак. Решила дожидаться темноты. И дождалась. В дом, который принадлежал одному из старейшин, как стемнело, пришли остальные. Выгнали домочадцев и устроили совет. Залка могла теперь уйти потихоньку, но не ушла. Бог ее сюда привел. Уж больно важный разговор она услышала.
– Пойдем и зарежем! – настаивал поротый старейшина. – Вот сегодня ночью и пойдем!
– Боязно, – не сдавался кривоносый. – Вдруг этот молодой не сильно болен? Порубит, как курят! Он Сварожича сам-один убил!
– А может, пусть Хакиба их зарежет? – внезапно предложил сутулый. – У Хакибы, вон, и люди к оружию привычные, и сам он – из степняков, а этим убить – запросто. Хоть воина, хоть кого.
– А что! – оживился кривоносый. – Хакиба предложил, пускай Хакиба и делает!
– Ага! – недовольно процедил третий. – Хакиба сделает. И все, что на них, себе заберет. А ты видел, какая у молодого бронь? А казна тиунова?
– Тиуна я сам зарежу! – свирепо заявил поротый. – Сам! Как свинью!
– Решено, – подвел итог третий. – Убьем их, заберем всё и Хакибе продадим.
– А с ромеем что? – напомнил сутулый. – Его тоже под нож? А вдруг бог евойный осерчает?
– Да и пусть себе серчает, – махнул рукой кривоносый. – Это ж не наш бог, чужинский.
– Чужинский, да, но Сварог против него ополошал, – не унимался сутулый. – Сынка своего – не оборонил.
– Да какой там сынок! – Поротый дернулся, сморщился от боли, прошипел: – Сварог его и наказал. За то, что без права назвался сыном божьим.
– Руками христианина наказал? Что-то ты, брат…
– Наказал. А наказчика нам отдал. Вот то-то!
– Когда убивать будем? – будничным голосом поинтересовался третий. – Нынче?
– Ага. Но к утру ближе. Как посветлеет, а то нашуметь можем, – решил поротый. – И никому ни слова. Родичам скажем: княжьи сели в лодку свою и уплыли.
– А лодку утопим?
– Вот еще! Отгоним подальше и тоже Хакибе продадим. Это ж лодья настоящая. Будет в ней товары возить. Всё, братья. Расходимся и ждем первых петухов.
– А можно я с вами не пойду? – попросил сутулый. – Проку от меня в таком деле немного, сами знаете.
– Пойдешь! – жестко произнес поротый. – Чтоб не вышло потом, что мы убивали, а ты – в стороне.
Залка влетела в комнату и бросилась к отцу:
– Ой, батюшка, ой беда! Эти злыдни убить нас задумали!
Тиун лежал на лавке с мокрым полотенцем на голове – опять прихватило. На крик Залки он встрепенулся, охнул, сел… И замер, справляясь с тошнотой.
Монах, устроившийся на полу рядом с постелью Годуна, тоже вскочил, залопотал по-своему…
Тиун махнул на него: помолчи. Сглотнул набежавшую в рот слюну:
– Говори, дочка. Что?
– Они придут! Убивать нас придут!
– Кто? Хузары?
– Нет, старейшины здешние!
Тиун выдохнул:
– Когда? Сейчас?
– Нет, с рассветом!
– Сядь, не мельтеши!
Тиун снова лег на лавку, укрылся полотенцем:
– Рассказывай всё. Подробно.
