приветствия и тихо попросил:
– Анваре стало дурно, она не видела, что с тобой произошло. Не говори ей, пожалуйста. Не хочу ее волновать.
– Не скажем, – шепотом заверили мы. И я попросила: – Танар сейчас с его величеством, помогите ему. Сомневаюсь, что король справится один. Он сейчас немного не в себе.
– Еще бы, – хмыкнул Лиран и благодарно нам улыбнулся: – Я рад, что вы двое у нас всех есть.
– Мы тоже рады, – пробурчал Танан, но слегка успокоился. Даже улыбнулся дяде.
Проводив его взглядами, мы на несколько минут остановились в коридоре. Когда же дверь открылась и мы показались в проеме, у тетушки не было ни шанса усомниться в нашем хорошем настроении. Чтобы случайно не испортить представление, я бочком проскользнула в ванную и, дождавшись, пока Косичка принесет сменную одежду из гардероба брата, направилась в душ. Платье пришлось бросить в уничтожитель – слишком велика была вероятность, что Анвара заметит бурые следы. А ей волноваться было противопоказано.
Стоило мне выбраться из душа в надетой рубашке жениха, наша внезапная гостья умиленно смахнула слезу. Наверное, вспомнила, как сама одалживала у мужа предметы его гардероба, когда по какой-то случайности собственные приходили в негодность.
– Тетушка, ну все же хорошо! – засуетился Косичка, не понимая, чем вызваны слезы. Мужчина, куда ему! – Мари, ну вот все же хорошо было! Чего ты что-нибудь другое не набросила! – возмущенно засопел парнишка.
– Я, пожалуй, умолчу, что эту одежду ты сам мне принес, – буркнула я преувеличенно громко. – Сам нашкодил, а на меня скидывает.
– Дети!.. – с умилением, которое я могла бы объяснить шалившими гормонами, сказала Анвара, шумно высморкалась и успокоилась.
– И вовсе мы не дети! – недовольно выдал Косичка и тайно показал мне большой палец. Я улыбнулась.
– Правда, он себя ведет как ребенок? – кивнула на единственного представителя условно сильного пола в комнате.
– И не говори, – рассмеялась Анвара. – Порой хочется, чтобы дети выросли, но когда они вырастают – понимаешь, что хотела бы вернуть ушедшее время.
– Можно пережить его заново! – поделился своими соображениями Косичка.
– Можно, – кивнула женщина. – Но я как вспомню, сколько проблем было с Антарой… Еще раз пройти через это! Нет уж… Да и с вами сколько!
– А почему сразу проблем? – насупился Танан. – Как будто ничего хорошего не было!
– Было! Очень много было, – согласилась женщина. – Но…
– А опыта у вас сколько? Наверняка хватит не на одну маму! Уверена, с этим прохвостом было непросто. И как только умудрились справиться?
– Не без трудностей, – подтвердила Анвара и принялась делиться компроматом. Столько о Косичке я бы и за десять лет не узнала!
Прервали нас, как ни странно, герои рассказов. Танар, а за ним и Антара показались в дверном проеме. Увидев на мне рубашку брата, девушка поспешила отвернуться, а вот мой молодой человек… Кажется, я знаю, что будет служить мне пижамой в холодные зимы, если таковые будут иметь место.
– Его величество будет делать заявление, – сказал Танар, героическими усилиями сохраняя на лице маску. Губы то и дело норовили расползтись в улыбке, но из-за зрителей и слушателей в коридоре держался из последних сил. – Через четверть часа состоится его обращение к народу и пройдет процедура передачи власти. Мари, ты хотела это заснять.
– У вас не получилось? – расстроилась Анвара. – Аштадар… Дядя станет королем, а Аштарак наследным принцем?
– Нет, коронуют не его, – отрицательно покачал головой Танар. – Но нам пока запрещено распространяться на эту тему. – И тише: – Тетя, Антара, помогите Мари одеться. Одежду возьмете из последнего отделения шкафа. Туда, полагаю, Танан не догадался заглянуть.
Судя по покрасневшим кончикам ушей, предположение старшего попало в цель. Но оправдываться или упрекать самого Танара Косичка не стал. Только вот от хитрого взгляда брат не удержался. Он как будто говорил: «А разве тебе не понравилось, что я так поступил?» Отрицать то, что мой вид его как минимум заинтересовал, Танар не мог.
– Я подожду за дверью, – предупредил нас риентанец и кивнул брату. Косичка тяжело вздохнул и поплелся вслед за старшим. Всю дорогу он корчил рожи и всячески подчеркивал свои страдания, но вызволять его из цепких пальцев старшего никто не стал.
