сдуваем!.. Хорошо, подозреваемого берем на учет. Поинтересуемся, кто он и что он. Обвинять его ни в чем не обвиняем, всего лишь как бы предосторожничаем. Во избежание. Ибо.
Я сказал:
– Настораживают разве что его частые зарубежные поездки. Сейчас только полные идиоты ездят за рубеж на отдых да смотреть на пирамиды. Нормальные их видят в инете, там с любого ракурса, а этот ездит и ездит…
Она спросила резко:
– Откуда это знаете?
– Вам ехать, – ответил я. – Или шашечки?
Она прожгла меня взглядом, в глазах заблистали опасные огоньки.
– Рискованно играете, – произнесла она ледяным голосом. – Теперь знаю точно, попадетесь. Пойдемте в мой кабинет, поговорим более предметно.
– Пальцы ломать будете? – полюбопытствовал я. – Или дубинкой по ребрам?
Она прищурилась.
– А вы предпочитаете что-то особенное?
– Да, – ответил я с вдохновением. – Надеюсь, вы лично подвергнете меня сексуальному насилию!
К ее кабинету прошли без помех, небольшая, даже тесная комната, где стол с большим экраном в столешнице и три на стене напротив, не самые новые, но все же качество выше среднего.
Она кивнула на стул у стола.
– Смотрите, наш яйцеголовый друг. Покажите превосходство интеллекта над профессиональным умением тренированных людей на выполнение конкретных задач.
Я опустился на мягкое женское сиденье, экран тут же засветился заставкой и пошел листать в браузере страницы.
Она за моей спиной пробормотала с подозрением:
– Это… как? Я еще не сказала пароль!
– Комп был включен, – пояснил я, – так что все в порядке. Вы просто забыли выйти из системы, такое с женщинами бывает… С ними вообще-то и не то бывает. Интересно, интересно… Хорошую работу проделали, учитывая, что и оборудование старое, и специалисты вы… гм… очень крутые. И стреляете, наверное, без промаха. В живых людей. Которые ведут активную жизнь.
Она все еще посматривала больше на меня, чем на экран, а я старательно листаю, хотя просмотрел все это еще по дороге к этому кабинету, но сейчас делаю вид, что вижу впервые, качаю головой, хмыкаю, похрюкиваю.
В комнату заглянул один из работников, бросил на меня беглый взгляд, а Ингрид сказала бодро:
– Вот все материалы. Можешь посмотреть, но не стоит. Капитан велел сбросить в архив.
Он небрежно бросил на стол три листка с принтерной распечаткой, Ингрид отмахнулась.
– В архив так в архив. Дело закрыто, чего еще?
Он кивнул, засмотрелся на экран, где в мелькании хрен что разберешь, а я полюбопытствовал:
– Что-то с нашим хищением?
– Нет, – ответила она, – это идеальный случай, побольше бы таких. Мелкое хулиганство. К счастью, совсем пустяки. Хотя подрались байкеры и готы, могло быть ого-го, но все обошлось. Пара выбитых зубов, два разбитых мотоцикла, порваны куртки… взаимных претензий нет, так что дело закрыли. А за разбитое окно возместили.
– Всегда бы так, – сказал я. – Возместили бы эти двенадцать миллионов… и все в ажуре. И полиция не нужна.
Полицейский нахмурился, бросил на меня короткий оценивающий взгляд, сразу определив, что я выше на два сантиметра, живота нет вовсе, там у меня вообще провал, нижняя челюсть выступает вперед, при моей худобе это почти вызывающе, а у него так называемая женская, хотя у женщин как раз в тренде мужского типа лица.
Как всякий самец, он не любит превосходство другого самца, это у нас в крови, обычно возникает даже легкая враждебность, а проходит только в случае, если сбиваемся в стаю, где победа зависит от общих усилий.
Но мы в стаю точно не собьемся, потому он смотрел почти как на противника.
– Но-но, – сказал он резко, – полиция всегда нужна. Причем такая, чтобы одного вида боялись всякие… да-да, всякие.
Я посмотрел на детективщицу, он тоже посмотрел на нее, она нахмурилась.
– Да-да, голубчики, – подтвердила она, хотя обращается явно только ко мне. – Чтобы боялись и не преступничали!
Я все еще смотрел в экран, но что-то зудит в каких-то фибрах, раздражает, я ж ученый, тонкая натура, это полиционеры люди прямые и четкие, у них если дело закрыто, то закрыто. А у меня все не так, а когда понял, что именно беспокоит, встрепенулся как
