деле. «Как-то с розами я погорячилась», — вспомнила она.
— Не увлекаюсь я поэзией, — мрачно ответил Ферт. — «Пирожки» читаю, в Социальной сети.
— Ну что ж, у меня все, — сказала Алина. — Спасибо за интересную беседу.
Вошел конвойный, надел на подозреваемого наручники и вывел из кабинета.
— И что это было? — поинтересовался Чекан, когда дверь снова закрылась.
— Это не он, — ответила Алина. — Не Инквизитор.
— Очень интересно. Откуда такие выводы?
Алина вздохнула.
— Помнишь, ты рассказывал, что преступник регистрировал номера телефонов на разных людей? Причем не на абы каких, а на имена поэтов и писателей? Батюшков, например, да?
— Ну, было.
— Семен, этот тип даже имени такого не знает.
— И что с того?
— А то, что наш злодей образован и начитан. Он разбирается не только в литературе, но и в истории. Я тут на досуге почитала кое-что, для общего развития, чтобы лучше понимать смысл его действий, и точно могу сказать, что, кроме стихов русских поэтов, Инквизитор внимательно проштудировал как минимум «Молот Ведьм» и книги Монтегю Саммерса, а еще, скорее всего, «Муравейник» Нидера — это только то, до чего я сама успела добраться.
— Если честно, то я только про «Молот Ведьм» слышал, — признался Чекан.
— Вот именно! Как и твой арестант. А убийца — реальный убийца! — не только слышал, а еще и читал, я уверена, с карандашом в руке. Ты знаешь, к примеру, откуда воск и соль на груди жертв? Или почему убийства совершены именно в даты, связанные с церковными праздниками? Инквизитор свои знания, которые теперь успешно реализует на практике, не в книжках по бизнесу и мотивации почерпнул. А этот Ферт двух слов связать не может. И потом, ты его физиономию видел? Я с трудом представляю себе женщину, которая в здравом уме села бы к нему в машину поздней ночью, даже если бы она только приехала в город на поезде и очень торопилась домой.
Чекан откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— То, что у него, по твоему мнению, не хватает образования, ничего не доказывает. В конце концов, даже если ты права про «Молот Ведьм» и прочее, то для того, чтобы прочесть пару дурацких книг, много ума не надо.
— Семен, он бы даже двух страниц не осилил. Это не бульварные спекуляции на исторические темы, это средневековый богословский трактат, соответствующим языком написанный. Я сама бы уснула страниц через десять, если бы не практический интерес.
— Алина, это все домыслы, — устало ответил Чекан. — А у нас факты. И они таковы: есть тип с полукриминальным прошлым, склонный к рукоприкладству в отношении женщин, который был близко знаком с убитой, встречался с ней в ночь ее исчезновения, и у которого нашли одну из ее личных вещей. Большой серый автомобиль и дом на севере области с пылью на чердаке идут сюда бонусом. Чего не хватает?
— Прямых доказательств, — упрямо сказала Алина. — А еще мотива. Зачем он стал убивать дальше? Что ему сделала эта старая гадалка или портниха? Тоже были его любовницами? Почему он начал их жечь, причем в одном случае — заживо, да еще втыкать рядом таблички с надписями и звонить в полицию?
— Это вопросы к следствию, — веско ответил Чекан. — Я считаю, что убийство Ким — точно его рук дело — ты сама сказала, что преступник во всех случаях один и тот же. А доказательную базу мы соберем.
— Ладно. Как знаешь. Но проверь, пожалуйста, одну мою версию.
— Какую?
— Я уверена, что после первого убийства преступник обращался к властям. То есть, в полицию. Нужно узнать, не поступало ли в отделения неподалеку от места, где нашли тело студентки, странных заявлений в начале февраля: например, с жалобами на колдовство или еще что-то в этом роде. Можно сделать?
Чекан с сомнением покачал головой.
— Можно, конечно, только смысл… Откуда вообще такая идея?
— Почерпнула из книг, — язвительно сказала Алина. — Если злодей действительно считает себя инквизитором, то должен думать, что вынесение приговора ведьмам и приведение такого приговора в исполнение — дело властей. Насколько я понимаю, он очень педантичен и аккуратен в процедурных деталях, и, прежде чем начать самостоятельно убивать тех, кого считает колдуньями,
