Гитара звенела у меня в руках, а я негромко напевал одну из лучших песен Антонова. О море, значит, лучшая. Вскоре состав дёрнулся и поехал. Отложив гитару, чехол от неё я сунул под диван, на котором сидел, там, оказалось, можно много чего хранить. Жаль, мой пузатый рюкзак туда не уберёшь. Ну и ладно, на втором диване полежит, ничего с ним не будет.
Когда мы покинули Ржев и, набирая скорость, застучали колёса по стыкам рельс, я вскрыл пакет с едой и, достав немного скользкую от жира бутылку, налил в свою новенькую кружку воды, пить хотелось. Организм у меня молодой, растущий, его подкармливать нужно.
Тут ко мне, постучавшись, заглянула проводница. Поначалу она меня не признала: одно дело мальчишка-путешественник в соответствующей одежде, а тут – пионер будто только-только с торжественной линейки. Чистенький, аккуратненький, весь такой прилизанный-причёсанный. Глаз не оторвать.
– Извините, – хотела было она закрыть дверь, но тут её взгляд упёрся в рюкзак. Стрельнув глазами с него на меня и обратно, проводница наконец опознала меня.
– Что-то случилось? – поинтересовался я.
– Я думала, обозналась. Идём, бельё выдам. Кстати, как насчёт чая?
– Был бы не против, причём не один стакан, а два, есть очень хочется.
– Сейчас бельё выдам и принесу.
– Я один на вокзале был? Не устали?
– Нет, трое село.
Из другого купе выглянула женщина лет тридцати:
– Можно чаю, пожалуйста? Два стакана.
– Сейчас молодому человеку бельё выдам и принесу.
Пока мы разбирались с бельём, я уточнил насчёт вагона-ресторана, как туда дойти, и узнал, какие в поезде правила: как себя можно вести, а как нет. Было видно, что проводнице нравилось моё любопытство, отвечала она с охоткой и достаточно подробно. Кстати, почему-то вагон-ресторан находился сразу за нами, дальше остальной состав. Ну вот, а я продукты покупал. Кто же знал?! Кстати, проводница легко смогла пояснить, почему вагон-ресторан находится не в середине состава, как должно быть. Тут всё оказалось просто: этих вагонов было ДВА. Один, как и полагается, в середине, другой рядом с нами. Причина, почему их было два, банальна донельзя: его с нами перегоняли на юг. Вот и всё.
Отнеся бельё в своё купе, я расстелил его и остался доволен, получилось. Это не могло не радовать. Но пока свернул его и отложил на второй диван, когда понадобится, тогда и расстелю. Только сел, как проводница принесла два стакана чаю, как и договаривались. Хм, а мне тут всё больше и больше нравится… Когда я покупал пирожки, мне казалось, что я взял их много, но когда допил чай из второго стакана, выяснилось, что половину я уже схомячил. Вкусные, паразиты. Остальные завернул и убрал. Стаканы сам отнёс проводнице, заодно размялся.
У себя в купе я включил радио – пела Пьеха, потом Магомаев, – и стал снова чистить ТТ, всё равно заняться нечем. В лесу я это делал трижды, разбирая полностью. Вот так, под стук вагонных колёс, привычно натирая детали тряпочкой, пропитанной оружейным маслом, я и слушал песни одного из самых популярных певцов этого времени, подпевая ему в такт. Того, что ко мне может внезапно заглянуть проводница, я не опасался, дверь запер изнутри, поэтому и работал совершенно спокойно…
До вечера я трижды заказывал чай, проводница уже привыкла, что я заказываю всегда два стакана, и со скуки перебрал и почистил всё своё оружие, в смысле ещё парабеллум и обрез, доведя их состояние практически до идеала. Ну, немного приукрасил, но теперь я был уверен, что оружие не подведёт, больше сомнения вызывали боеприпасы.
Обедал я теми же пирожками с чаем, съесть нужно, а то испортятся, а вот ужинать собирался в вагоне-ресторане, тем более он до одиннадцати ночи работал, я уточнял у проводницы. Прикинув, что делать до вечера, я даже хлопнул себя по лбу. Как я сразу не начал этим заниматься, а ведь планировал же?! А планировал я заняться записыванием своих песен и нот для последующей их регистрации, уже на отдыхе, чтобы по прибытии в Москву сразу остальные записать на себя, и раз сейчас есть свободное время, почему не заняться? Я достал перо, тетради, все принадлежности, включая баночку с растворителем, чтобы кляксы убирать, и начал творить.
Кстати, чуть позже выяснилось, что растворитель не особо помогает, я больше промокашками пользовался. Однако с каждым часом число клякс, случайно оставленных на листах, сокращалось, так что я был вполне доволен. Даже покачивание вагона не особо мешало. Написал шесть песен и нот к ним. Прилично за такое время. Сейчас семь вечера, поэтому я не стал убирать писчие
