прежнему и бед не знал, а раз влезли в мою жизнь, хоть и невольно, имейте мужество отвечать. По крайней мере, я знал точно, в инсценировке моей смерти они играют первую роль.
В квартире Востриковых я снова сменил внешний вид и на машине добрался до садового товарищества. Машиной я пользовался свободно, хозяин в длительной командировке на Урале, он геолог, пожилая мать водить не умела, так что сколько захочу, столько и буду ездить.
Востриков меня встретил испуганным взглядом. Он прижался к стене и тут же спросил:
– Что это всё значит? Я арестован, это камера? Но я не Соколов, сколько раз можно говорить?
Подойдя, я присел рядом с ним на корточки и, глядя в глаза сказал:
– Я знаю, что ты не Соколов, потому что Соколов – это я.
Тот был хоть и хлюпком, но отнюдь не дурак. Задумавшись, он спросил:
– Что вы хотите сделать?
– Видишь ли, меня ищут, причём по твоей вине. Если бы ты не был так на меня похож, той бы ситуации не сложилось, но ты всё же вмешался в линию моей судьбы и должен за это ответить. Мне дали пятнадцать лет, но сидеть я не хочу, а раз всё произошло по твоей вине, хоть и косвенно, как ты понимаешь, кто-то сесть должен. Я предлагаю это сделать тебе.
– Я не хочу, – тихо заскулил тот.
– А меня это не волнует. Или сядешь, или я убью тебя и твою мать. Подумай до завтра, у тебя есть время, а пока нужно сделать некоторое дело, которое я не могу оставить на потом.
Я успел подготовить подвал к содержанию пленника. На бетонном полу валялся старый матрас, сверху брошено одеяло, подушки не было, да и обойдётся. К скобе тот был пристёгнут наручниками, однако до ведра с крышкой, так называемой параши, дотянуться мог. С другой стороны кастрюля с водой, судя по уровню, он уже попил, и сухпай, нарезанный хлеб с сырками в фольге. Хватит ему и этого, нечего баловать.
В другом углу подвала, до которого Востриков точно не дотянется, стоял небольшой столик, можно сказать ящик. Я его перенёс к нему и достал из портфеля несколько листов и коробочку.
– Ну что, отпечатки пальцев у тебя снимали? Вот и замечательно, сейчас снова проведём эту процедуру.
Бланки у меня были те, что надо, специальные, чтобы вкладывать в уголовные дела или в личные в архиве, так что, открыв коробочку, я стал макать пальцы Вострикова, пачкая их самой обычной типографской краской, коей и пользовались в милиции и в конторе, снимая отпечатки пальцев. Мне нужно было четыре бланка, но я сделал восемь, чтобы запас был. Сверху было свободное место, чтобы внести данные владельца отпечатков и фотографию, но этим я решил заняться позже.
– Держи, – кивнул я Вострикову намоченную спиртом салфетку, чтобы он почистил пальцы.
Наручники я заранее снял, чтобы с обеих рук снять отпечатки, но надевать не спешил, да и вообще не собирался. Не хочу, чтобы у него на руках оставался характерный след, он мне целым нужен. Более того, я вынес наружу столик, единственный предмет, который тут был лишним, от остального я избавился раньше.
– Что это? – испуганно сжался Востриков, когда я подошёл к нему со шприцем в руке.
– Это? – посмотрел я на предмет в своей руке. – Это шприц, в нём снотворное. Соседей тут нет, шуми не шуми, никто не услышит, но всё же подстрахуюсь. Проспишь часов пятнадцать. Потом хорошенько поешь и попей. Всё, подставляй руку.
Тот пытался зажаться, но я просто воткнул иглу ему в плечо и ввёл препарат. Я не врал пленнику, там действительно было снотворное.
После этого я закрыл дверь, она была железной, изнутри никак не откроешь, а снаружи обил войлоком, чтобы если тот начнёт колотить, было плохо слышно. Сама дверь выходила во внутреннее помещение дачи, что тоже способствует шумоизоляции, а окон в подвале отродясь не было, мы электрическим светом пользовались. Вот так вот. Так что пусть поспит и подождёт моего возвращения, если я не успею.
На машине я вернулся в город, оставил ту на улице и прошёл в подъезд дома Востриковых. В квартире снял грим и преобразился, после чего направился в больницу, именно там у патанатомии меня и поймал участковый, который дал мне на подпись пару бумажек. Руку набить, подписываясь как Востриков, я успел, так что это заминки у меня не вызвало, после чего сержант, козырнув, направился к выходу. На этом вся его работа была закончена. Чуть позже мне нужно будет лишь забрать свидетельство о смерти, вот и всё.
Следующие два дня я старался мелькать на людях почаще под видом Вострикова. Похороны прошли нормально, без эксцессов, я получил заключение о смерти и нужное свидетельство. Большую часть времени я проводил под видом Вострикова, изредка заезжая к настоящему, тот так и содержался в подвале, а ночевал в «Интуристе» под видом брокера. Кроме пары мелких деталей, всё шло, как я и планировал. Так вот, на третий день, то есть сегодня, я сел на поезд. Причём в личине брокера, направляясь на три дня в
